Спаси меня
Шрифт:
– Серьезно? – недоверчиво спросил Киран.
Я кивнула, а он возмущенно воскликнул:
– Но ты же не виновата, что Бофорт притащил этих людей.
Я неуверенно пожала печами:
– Мы организовали вечеринку, значит, мы с Лин за все в ответе. Нужно было внимательнее смотреть на гостей. Если так рассуждать, то вы тоже виноваты. Он хочет, чтобы мы публично извинились в Макстон-блоге, чтобы люди знали, что стриптиз не планировался.
Из-за этого я больше всего злилась на Бофорта. С тех пор, как я пришла в Макстон-холл, меня еще ни
– Это глупо и бессмысленно. Ты самый последний человек, виноватый в случившемся. – Киран грозно нахмурился.
Я благодарно улыбнулась ему, проигнорировав многозначительный взгляд Лин. Она еще с конца прошлого года твердит, что Киран безнадежно в меня влюблен. Но это полная чушь. Он просто очень славный парень.
Я откашлялась.
– Мы можем начать?
Все кивнули, и я указала на белую доску, на которой Лин уже написала повестку дня.
– Для начала надо проанализировать вечеринку – что прошло хорошо, а что не очень? Помимо Бофорта, конечно же. Камилла, не могла бы ты вести протокол?
Камилла метнула в мою сторону испепеляющий взгляд, но все же открыла тетрадь и взяла ручку. Лин стала описывать свои впечатления от вечеринки, а я посмотрела на время. Уже больше двух часов. Обеденный перерыв закончился. Бофорт должен вот-вот прийти. У меня внутри закралось какое-то недоброе чувство. Какая-то слабость, будто я… взволнована.
Я тут же отбросила эту мысль и включилась в дискуссию. Нам потребовалось так много времени, чтобы выслушать все мнения и предложения, что оставшиеся вопросы пришлось оставить на конец недели. Распределив между собой кое-какие задачи, мы закончили собрание. Я и Лин остались одни в аудитории, чтобы сформулировать извинение для школьного блога.
Джеймс Бофорт так и не появился за эти два с половиной часа.
Отправив написанное Лексингтону, мы с Лин попрощались. Лин пошла к своей машине. Хотя ее дом находился не так далеко от нашей школы, туда не ходил ни один автобус, поэтому этим летом мама купила ей подержанный автомобильчик.
Мое родное местечко, Гормси, находилось в получасе езды от Макстон-холла. Облезлые фасады и неухоженные улицы: Гормси хоть и было абсолютно негламурным местом, но все же мне нравилось там жить. Меня совсем не утомляли ежедневные поездки туда-обратно на автобусе до Пемвика, где находился Макстон-холл. Как раз наоборот, это была единственная за весь день возможность расслабиться. Во время поездки я не Руби, которая никому не рассказывает о своей семье, или Руби, которая не может поделиться с семьей тем, что происходит в школе. Вместо этого я просто… Руби.
По дороге к остановке я шла мимо спортплощадки, где как раз началась тренировка у команды по лакроссу. Я смотрела на экипированных игроков, которые бегали туда-сюда по полю.
На глаза мне попался игрок под номером «17».
Я резко остановилась, подошла поближе к
Да этот тип просто издевается надо мной.
Раскрыв рот, я уставилась на Бофорта, который на бегу делал передачу Сирилу Веге. Я даже отсюда слышала его дурацкий смех.
Вот же… вот… урод!
Как раз в этот момент Бофорт обернулся и, кажется, заметил меня. Свозь шлем я не видела выражение лица, но поза его резко поменялась. Она стала тверже, Джеймс поднял выше подбородок. Проклятый идиот! Позади послышался сигнал подъезжающего автобуса. Несмотря на свой гнев, я отвернулась и пошла к остановке.
Да черт с ним, пусть делает что хочет.
8
Руби
Пока Эмбер читала эссе для поступления в Оксфорд, я обводила золотой ручкой в календаре ее фиолетовое имя. От этого задание Дать Эмбер прочитать мое эссе выглядело намного официальнее и торжественнее.
– «Мой страстный интерес к политике, начиная с основ философии и заканчивая экономическими аспектами на практике, делает для меня философию, политику и экономику идеальным направлением обучения. Оно объединяет в себе все области, которыми я интересуюсь, и я была бы рада возможности погрузиться в изучение важнейших тем современного общества настолько глубоко, насколько мне может позволить только Оксфорд», – вслух прочитала сестра, лежа на спине, и замерла на мгновение. Зажав карандаш во рту, она перевернулась на живот, чтобы лучше меня видеть.
Я затаила дыхание.
Эмбер принялась скалиться. Я подняла с пола босоножку на танкетке и запустила в нее.
– Ну давай же, Эмбер, читай, – шепнула я. Стукнуло уже два часа ночи, и мы обе давно должны были спать. Но я до последнего шлифовала эссе, а поскольку сестра все равно не спит по ночам и часто до самого утра занимается блогом, я без зазрения совести пробралась к ней в комнату и попросила прочитать свою работу.
– Слишком многословно, – тихо и неразборчиво ответила она с карандашом в зубах.
– Так и должно быть.
– И еще как-то хвастливо. Ты будто выпендриваешься, что так много знаешь и читаешь специальную литературу.
– Без этого тоже никак. – Я пересела к ней на кровать. Она задумчиво помычала и обвела некоторые фразы на листочке.
– Я бы убрала эти места, – сказала она, протянув мне эссе. – Не стоит подлизываться к университету и постоянно упоминать то место, куда ты собралась поступать. Они и так знают, что они – Оксфорд. Не обязательно по двадцать раз об этом писать.
Моим щекам стало жарко.
– И правда. – Я взяла эссе и положила его вместе с ежедневником на письменный стол. – Тебе цены нет, спасибо.
Эмбер улыбнулась:
– Не за что. И я, кстати, точно знаю, чем ты можешь со мной расплатиться.
У нас с Эмбер так заведено. Одна помогает другой и придумывает, что та должна сделать для нее в ответ. Своего рода бартер – постоянный обмен одолжениями. Но если честно, то нам с Эмбер просто нравится помогать друг другу.
– Выкладывай.