Спаси меня
Шрифт:
Другой автобус. Другие водитель и кондуктор. Я еду в том же направлении, но выхожу на остановку раньше, чтобы пересесть на маршрутку, идущую в центр.
На месте я оказываюсь в начале седьмого и сразу понимаю, что опоздала. Клуб закрыт. Людей на улице нет. Где-то на другом конце несколько фигур толкутся возле лестницы, над которой мигает цифра «24».
Почему-то я думала, что такие заведения работают круглосуточно. Но над аркой, венчающей вход, не горит даже вывеска – ярко-белая кардиограмма, огоньки которой бегут к пульсирующей красной точке. Название
Может, надо было прийти в выходные? А, может, клуб закрыт?
И всё же просто так уйти я не могу. Иду в тёмную арку и останавливаюсь перед широкой, обитой железом дверью.
В тот раз она была открыта. В ярко освещённом проёме стояли трое мужчин, одетых в чёрное. Поля поздоровалась, и один из них откинул красный шнур, перегораживающий вход на двух золотых столбах. Как выглядела дверь изнутри, я, убей, не помню, но вот снаружи у меня есть прекрасная возможность её рассмотреть.
Это стальной лист, зеркальный, сияющий до блеска. По периметру идут железные клёпки, прогибающие сталь, словно пуговицы лёгкий шёлк. Не представляю, как поддерживать её в таком сияющем состоянии. Если только после каждого посетителя проходить «Мистером Мускулом».
Другое, что меня поражает – отсутствие какой-либо ручки. Снаружи дверь не открыть – только изнутри.
Интересно.
Пришлось постучать. Раз. Другой. Третий.
Правда, я не жду, что мне откроют. Настолько не жду, что, услышав скрежет замка, от испуга отскакиваю назад.
Сердце ухает в груди, когда из темноты проёма на меня шагает высокая мужская фигура.
– Да как же вы задрали с этими карточками! Пять штук уже не приговор, что ли? Надо предложить поднять до десяти. Может, это вас чему-то научит.
Онемев от такого напора, я бестолково таращусь на наступающего на меня высокого взлохмаченного парня, одетого в чёрный костюм и белую рубашку. Его хорошо начищенные туфли бьют каблуками при каждом шаге, едва не выбивая искры из испещренного трещинами асфальта.
Я снова отступаю на пару шагов, боясь, что при следующем непременно врежусь в стену.
– Вам надо ключи амбарные повесить на шею и под страхом увольнения запретить снимать. Как коровам.
Парень грязно ругается и презрительно кривит губы.
– Что смотришь, как баран на новые ворота? Гони пять штук или вали на все четыре стороны.
– Нет.
– Что, нет?
– Пяти штук у меня нет.
– Ну, и иди отсюда, дура безмозглая.
Я разворачиваюсь и иду. Именно потому, что дура. И как раз-таки безмозглая.
До меня внезапно доходит весь идиотизм моего поступка. Ведь, я же толком и не объясню, к кому приехала. К Тору? А почему сразу не к Одину? Или к Капитану Америка.
Можно просто встать на улице и высматривать его в толпе – эффект будет тот же. Или – что логично! – приехать к открытию клуба и потусоваться поблизости, разглядывая входящих.
С чего вдруг я решила, что Тор здесь
– Ты точно шизанутая! Что, так и уйдёшь?
Только потому, что теперь в голосе парня нет злобы, я останавливаюсь и оборачиваюсь.
Он скалится. В темноте арки его белоснежные зубы – единственное светлое пятно.
Выглядит жутковато.
– Так и быть, тысяча. Но строго между нами, усекла?
– И тысячи у меня нет, – говорю я, уже понимая, что договориться можно.
– Хрен с тобой! Потом отдашь.
– Не отдам.
Улыбка парня становится ещё шире.
– Ты новенькая, что ли?
– А даже если и так, то что?
– Борзая слишком, вот что. Ладно, заходи. Там аврал после вчерашнего. У Николаича пукан рвёт ни по-детски.
Я понятия не имею, кто такой этот Николаич и что именно случилось вчера, но пренебрегать таким предложением глупо, потому резво бегу назад.
– Спасибо, – спешно благодарю и захожу в тёмный, пропахнувший уже знакомым сладковатым запахом коридор.
Глава 12
Месяц работы в «Точке» многому меня научил. И, в первую очередь, думать, что делать и что говорить.
Я и так не назову себя излишне разговорчивой, но здесь на досужую болтовню и вправду нет времени. Иногда только позволяю себе небольшую перепалку с Сашкой – тем самым охранником, что так нелюбезно встретил меня в мой первый день.
К слову, за потерю «проходки» здесь действительно штрафуют на пять тысяч. Свою я берегу как зеницу ока. Она прикреплена к кислотно-розовому шнурку, потому почти не теряется. С самого начала я привыкла не выпускать её из рук, точнее с шеи, что так же является постоянным поводом для Сашкиных шуток. Припоминает коровий колокольчик, которым он желал снабдить залётную меня.
Сейчас в «Точке» я своя. Самая молодая из младшего обслуживающего персонала.
Из почти что совладелицы кафе в поломойки – так себе карьерка! Однако, когда после трёх часов работы я принесла домой зелёную тысячную бумажку, на это стало плевать.
Странно, как порой незнакомые люди, сами того не подозревая, влияют на нашу жизнь.
Приди в то утро девушка по имени Таня, которую ждали на место уволенной тоже Тани, глядишь, и не оказалась бы я в «Точке». А так, не став разбираться, Сашка сразу направил меня в сторону двустворчатой распашной двери с окнами-иллюминаторами, за которой скрывалось ярко-освещённое, сияющее сталью и хромом помещение кухни.
Огромный двухметровый мужик в интеллигентных очках в едва заметной тонюсенькой оправе стоял в самом её центре и громко и безадресно ругался матом. Именно так Артём – Артём Николаевич Рошанский, главный администратор клуба – выражал недовольство вчерашней работой кухни.