Спаси меня
Шрифт:
— Я все проверю и пришлю тебе точный подсчет к завтрашнему утру.
— Дальше я сама, — говорит она со вздохом, и я замечаю, что на ее лбу проступает полоса беспокойства.
— О чем ты думаешь, Эл?
— У тебя акцент вырывается наружу, когда ты меня так называешь, — смеется она, но это отвлекающий маневр.
Я использую его в своих интересах.
— Выкладывай, чика.
Она наклоняется вперед и ставит свою кружку, а я наблюдаю, как она берет в руки планшет и поправляет очки. Это серьезно.
— На прошлой неделе мы получили запрос…
— Мантанилла? — Я наморщила лоб и начала искать в своей базе данных. Должно быть, новый. У меня на него ничего нет.
— Именно это меня и беспокоит. Я ничего не могу найти на этого парня.
Я снова откинулась на спинку стула и провела пальцами по губам.
— Что ему нужно?
— Он говорит, что он нефтяной барон. Он утверждает, что его дочь Лэджи пропала или потерялась. Она молодая… Четырнадцать лет. Она была на весенних каникулах с друзьями на Арубе, и теперь они не могут ее найти.
— И? Я смотрю на слайды, которые она мне присылает.
Лэджи — молодая девушка с блестящими темно-каштановыми волосами и яркой белоснежной улыбкой. Она сидит на пляже с другой девушкой, тоже с блестящими каштановыми волосами и такой же улыбкой. Они могут быть близнецами.
— Заявление не подавалось, пропавших без вести нет…
Элла продолжает, но я отвлекаюсь на глаза девушки. В глубине ее темной радужки мелькнула нотка знакомой мне эмоции. Она напоминает мне мою бабушку на единственной сохранившейся у меня фотографии, где она запечатлена в детстве, вскоре после того, как ее семья эмигрировала из Сальвадора в Майами.
У Лэджи те же блестящие темно-каштановые волосы, то же настороженное выражение лица, несмотря на блестящую улыбку. Я думаю о женщине, которую я знала только как бабку, но фотографии моей матери позволили мне увидеть ее красивой молодой девушкой.
Глубокий голос прерывает мои размышления.
— Что они сказали, когда вы их допрашивали?
С нами Мейс, и он просматривает файлы, которые Элла переслала мне.
— Они хотели, чтобы об этом не было слышно ни прессе, ни полиции, — говорит Элла.
Он с легкостью поднимает меня с кресла, меняя положение: он сидит, прижавшись к спинке, а я полулежу у него на коленях. Я издаю лишь слабый звук протеста, прежде чем мускулистая рука обхватывает мою талию, меня окружает его любовь и его пьянящий аромат свежих цитрусовых фруктов и чистого белья.
— Я слышала, что вчера вечером ты бросил вызов законам физики, — поддразнивает его Элла.
— Я брошу вызов любым законам, лишь бы Джесса была в безопасности. — Он даже не поднимает глаза. Я влюбляюсь в него еще больше, как будто это вообще возможно.
Он читает через мое плечо, и его теплое дыхание щекочет маленькие волоски на моей коже. Признаюсь, мне нравится растворяться в силе своего мужа. Я была ведущим курсантом в своем призывном классе, лучшим стрелком, самым быстрым бегуном. Я сильная, умная и могу сравниться с любым агентом ЦРУ — мужчиной или женщиной.
Повернув голову, чтобы мимолетно поцеловать его в щетинистую щеку, я смотрю, как его глаза перемещаются по экрану, и вижу, как работает его блестящий ум, когда он листает документы, быстро читая. Мейс ворвался в мою жизнь как взрыв бомбы, свист выстрелов и разрушенной работы, ради которой я рисковала жизнью.
В то время как войска Мэйса взрывали вокруг нас бомбы, распылили слезоточивый газ и сыпали пулями, Аранья схватил меня за плечо и потащил за собой в потайной бункер в недрах огромного дома. Я даже не знала о существовании убежища, а ведь я исследовала этот особняк уже несколько месяцев.
— Ментиросо, — шипел он. Лжец.
Я промолчала и даже не попыталась возразить. Я не знала, может ли он достать пистолет и прикончить меня сам. Я не знала, насколько он обижен или унижен. Я была уверена, что вот-вот узнаю это, когда дверь взорвалась и содрогнулась под ударом тарана.
Все было кончено. Они входили.
Дверь распахнулась, и воздух наполнился пылью. Тонкий белый сарафан, в котором я была, порвался и болтался на одном плече. Люди в черных бронежилетах ворвались внутрь и окружили нас, немедленно взяв Аранью под стражу, разрушив мою миссию по его убийству, лишив меня всякой безопасности, которую я могла бы иметь до тех пор, пока он жив.
Потом случилось это.
Я быстро моргнула, глядя сквозь дым и оседающую пыль в самые глубокие голубые глаза, которые я когда-либо видела. Его рост превышал шесть футов… Шесть и два? Шесть и четыре? Он медленно опустил пистолет, когда наши глаза встретились. Темно-каштановые волосы закручивались вокруг ушей и у основания шеи, легкая щетина покрывала квадратную челюсть. Я сразу поняла, что он из спецназа.
Его ноздри раздувались, и он напомнил мне быка, увидевшего красное. Он посмотрел на меня так, что у меня в жилах запылал огонь. Я не знала, кто этот восхитительно сексуальный командир, но понимала, что должна поскорее уйти от него. Мое тело реагировало на него слишком бурно.
Я задрала край платья на плечо и разорвала наши взгляды, целеустремленно посмотрела вперед и вышла из-под обломков. В его руке была М16, и он опустил его.
Мейс Москаретти не пытался остановить меня в тот момент.
Он ждал шесть часов, пока мы не остались одни в баре, вернувшись в мой отель, прежде чем соблазнить меня своими словами, предложением и, наконец, бархатными поцелуями.
— Мне это не нравится. — Его голос — это глубокая вибрация, которая в сочетании с моими воспоминаниями пробирает меня до глубины души.
— Именно поэтому я отложила его для тебя, — говорит Элла. — Я хотела посмотреть, смогу ли я найти что-нибудь законное… или мне следует послать команду, чтобы выяснить, кто за этим стоит.