Спаси свою дочь, бывшая!
Шрифт:
– Я тебя не разбудила?
– Нет. Я в последнее время плохо сплю. Ты не переживай только. Я крепкий. Справляюсь со всем. Как ты себя чувствуешь сама?
– Как я говорила – нас с Варей сегодня выписали. Всё хорошо. Я чувствую себя нормально, но очень хотела сказать, что мне не хватает тебя. Хочется оказаться в твоих объятиях. Это так сложно объяснить…
– Не следует объяснять. Прекрасно понимаю твоё состояние. Сам с ума схожу.
Мы говорим о работе. Я сама спрашиваю, как Юлька справляется там без меня, и даже немного ревную, когда Марат
– Вы уже решили, что делать с поездкой на море?
– Нет. Пока не решили. Откровенно говоря, времени поговорить об этом не было. Сначала провели весь день с Варей, а потом Карине стало плохо, и Александр увёз её в больницу.
– Это его жена, да?
– Ага… и жена, и не жена… там чёрт ногу сломит, так что можешь называть её так. У неё неоперабельная опухоль головного мозга. Боюсь, её дни сочтены.
– Жаль, что тебе приходится проходить через это и наблюдать за всем, хоть и сторонним человеком. В любом случае такие болезни всегда сложно воспринимать нормально.
– Это точно. Спасибо, что поговорил со мной. Теперь я смогу нормально уснуть.
Не говорю ему главных слов, потому что желаю сказать при встрече. Не по телефону… Хочу смотреть в его глаза, чувствовать его руки на своей талии, щекочущее кожу дыхание… Хочу вдыхать в себя такой приятный аромат парфюма, ставший моим любимым.
– Надеюсь, мы с тобой скоро сможем увидеться, потому что без тебя дни слишком мрачные… Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, любимая!
Отключаю телефон, допиваю вино, скатываюсь на подушки и засыпаю с улыбкой на губах. Просыпаюсь в десятом часу от стука в дверь. Натягиваю на себя одеяло и позволяю войти гостю, которого явно не ждала.
– Прости, что бужу тебя. У меня скоро совещание, а Карина… она просила, чтобы ты зашла навестить её. Она хотела поговорить с тобой о чём-то важном.
– Не сказала о чём?
Поднимаюсь, прижавшись к спинке кровати, потираю глаза кулаками, чтобы проснуться окончательно.
– Нет. Я сам удивился, если честно. Не думал, что у вас с ней есть какие-то точки соприкосновения. Если что, к Варе приехала няня.
– Ты предлагаешь подвезти меня в больницу?
– Ну, если ты поедешь, то могу подбросить, но обратно лучше будет вызвать такси. Или я заеду за тобой после совещания, если разговор будет долгим.
– Ладно, дай мне десять минут, чтобы прийти в себя и одеться.
Кое-какие вещи мы с Маратом купили, когда я собиралась лечь в больницу. Хоть что-то. Не люблю ходить постоянно в одном и том же. Быстренько умывшись и сделав лёгкий макияж, собираю волосы в пучок, одеваюсь и выхожу.
– Ты быстро.
– Я никогда не была медлительной, - пожимаю плечами я.
Александр поджимает губы и молчит, словно не хочет спорить. Вижу, что он расстроен. Что бы он ни говорил, Карина была дорога ему. Он держал её рядом из жалости, потому что любил, как родственницу. И теперь он переживает за её состояние.
– Что говорят врачи? – спрашиваю уже в машине на половине пути к больнице.
– Её время на исходе. Они не знают точного… может пара часов, а может месяцев… в любом случае это очень непросто. Я не смог сказать ей этого. Не знаю, как…
– Думаю, она сама всё прекрасно понимает. Лишние слова тут ни к чему.
– Наверное. Тяжело терять родных людей… даже если между вами были какие-то недомолвки. Знаешь, я ведь ненавидел её какое-то время. Думал, что если бы её не было, отцу не пришло бы в голову ставить такое условие. Я искал виноватых совсем не там, где должен был. Главная вина всегда оставалась на мне.
Успокаивать бывшего нет совершенно никакого желания, поэтому я просто отворачиваюсь и смотрю в окно на проплывающие по небу облака, спешащих по своим делам людей. Вот они бегут куда-то… и даже не подозревают, что может ждать за следующим поворотом. Горло мгновенно пересыхает, когда я осознаю, что ещё недавно была такой же.
Александр доводит меня до палаты, просит поддерживать с ним связь, и если задержусь, дать знать, чтобы он смог заехать за мной, и я вхожу.
Карина выглядит ужасно. Она ещё бледнее, чем раньше, а под глазами огромные синяки. Во взгляде женщины пугающая пустота, словно она смирилась со своей участью и просто ждёт конца.
– Привет! – тихонько говорю я, подхожу ближе и присаживаюсь на край кровати. – Не думала, что ты захочешь со мной поговорить.
– Привет… перед смертью нужно покаяться в своих грехах. Я слишком долго держала всё в себе, а теперь должна рассказать тебе.
– При чём здесь я?
Карина тяжело вздыхает и давит подушечками пальцев на виски.
– Ты поймёшь, - с тяжестью в голосе говорит женщина. – Только, пожалуйста, не перебивай меня и дослушай до конца. Ладно? Это всё сделала я. Все твои страдания – моя вина.
Сердце ударяется о рёбра и замедляет своё биение. Смотрю во все глаза на Карину, а она только пожёвывает губами.
– Я не знаю, сколько мне осталось, поэтому ты должна знать главное, но пообещай, что в любом случае выслушаешь меня? Прошу!
Ледяные пальцы сжимаются на моём запястье, а в затуманенном взгляде застыла немая мольба.
– Обещаю. Я выслушаю тебя, - киваю и стараюсь избавиться от костлявых пальцев, напоминающих прикосновение самой смерти, коим ощущаешь его в кошмарах.
– Это я отняла у тебя дочь. Я сделала так, чтобы ребёнка отправили в детский дом. Ты страдала по моей вине, потому что я хотела быть счастливой. Но именно из-за меня вы снова вместе. А теперь я расскажу тебе всё подробнее, если ты сдержишь обещание, а не отключишь все эти пищащие аппараты, поддерживающие мою жизнь, прямо сейчас.
От слов Карины у меня голова идёт кругом. Я думала, что это несостоявшаяся свекровь постаралась… думала, что она всё подстроила, но Карина… она была последним человеком, который мог прийти в голову.