Спаси
Шрифт:
– Я запомню, - ответил он, и я улыбнулась. Так, все, пора сесть ровно.
Я зашевелилась, слегка отстраняясь. Он тут же убрал руку и позволил мне сесть свободнее.
– Извини, - он посмотрел на меня своими небесными очаровательными глазами и виновато улыбнулся. – Но я ненавижу самодовольных особ вроде этой. Она даже не симпатичная.
– По-моему, очень даже ничего, - ляпнула я, видя, как она приближается к нам. Услышав сдавленное хихиканье, я потрясенно обернулась и увидела, как он смеется. Его глаза закрылись, а губы растянулись в очаровательной
Официантка поставила на стол перед нами две пустые чашки, положила в каждую из них медно-красный шарик скрученного чая, затем расставила сливки, сахар, ложки и тарелку с ароматно пахнущими сладкими лепешками.
– Дайте чаю завариться пять минут, - недовольно сказала она, развернулась и направилась к другому столику.
Тут уж я не сдержала усмешки.
– Кошмар, у нее лицо, будто она килограмм лимонов съела за минуту.
Он захихикал снова, положил в чашку ложку сахара и стал помешивать.
– Так, вернемся к тебе, - начала я снова. – Ты учишься здесь?
– Я учусь в Сорбонне, - ответил мой собеседник, и я подивилась.
– Ого. Ты, наверное, в совершенстве знаешь французский.
– В совершенстве? – улыбнулся он. – Нет. Совершенства нет. A moins que vous (разве что ты)
Понятия не имею, что он только что сказал, но звучало это весьма красиво.
– На выходные приехали к брату мамы. Он любит устраивать пышные празднества, а после Нового Года, наверное, придется вернуться во Францию.
– Придется? – я помешала сахар. – Ты не хочешь?
– Это идея матери – учиться в Сорбонне. Она сама закончила его, и запихнула туда меня. Отец настаивал на русском образовании, хотя сам он латвиец.
– Да ладно? – я удивилась. – Как интересно! А чего хочешь ты?
Он посмотрел мне в глаза и сказал:
– Будет глупо, если я скажу: тебя? – он склонил голову набок, наблюдая за моим распахнувшимся от удивления ртом, затем посмеялся. – Если ты об образовании, то наверное, все-таки, доучусь в Сорбонне. Там интересно и увлекательно.
– Сколько тебе еще учиться? – все еще не оправившаяся от шока, спросила я.
– Еще год, - ответил он, улыбаясь.
– Тебе… двадцать три? – я ошарашено посмотрела на него.
– Нет, - лаконично ответил он. – Там немного другая система. В Сорбонну принимают с восемнадцати, но в России одиннадцатилетняя система обучения, а за границей – двенадцатилетняя. Я отучился последний класс во французской школе, затем с легкостью поступил. Первая ступень – три года. Как у вас высшее образование, только в России это длится пять лет, а во Франции – три года. Вот мне остался год. Потом, возможно, пойду дальше... Я не знаю. Это сложно.
Впервые за всю нашу беседу я увидела тень беспокойства, залегшую на его лице.
– Здорово. Ты молодец, это ведь так сложно – в чужой стране…
На что мой собеседник улыбнулся:
– Я всю жизнь провел в России-Латвии, и с самого детства мама, казалось, знала, что я пойду в Сорбонну. Я с шести лет изучал французский. Так что, мне не было сложно…
– И что ты изучаешь в Сорбонне? – я отпила глоток чая и подивилась его изящному вкусу.
– Государственное право, управление, - просто ответил он. – Это по части отца, факультет выбирал он. – Ладно, а что изучаешь ты?
– Социологию, - улыбнувшись, ответила я. – Хочу помогать обществу и знать о жизни как можно больше.
– Молодец… - он не выглядел удивленным.
– А Лера? Чем занимается она?
– Она тоже учится на социолога, только на втором курсе. Знаешь, это очень удобно – она всячески помогает мне, если что вдруг непонятно.
– Здорово, - ответил мне мой собеседник и ласково улыбнулся.
Нам принесли Маргариту. За поеданием этой чудной пиццы, мы продолжили разговор, и совсем не заметили, как опустел ресторан и как стрелки часов указывали почти на полночь.
Телефон в кармане джинсов пиликнул, и я, подивившись, что он вообще у меня с собой, достала его.
«Ты там живая?» - Лера.
Усмехнувшись, я принялась строчить ответ:
«Все в порядке, мы заболтались. Скоро буду дома, не волнуйся, мам»
На что она ответила:
«Сдалась ты мне»
Я, рассмеявшись, убрала телефон обратно в карман, а мой собеседник поинтересовался:
– Лера беспокоится?
– Да, она решила, что ты маньяк, а я не нашла аргументов, чтобы ее переубедить, - я пожала плечами и улыбнулась.
– Ну теперь-то ты сможешь это сделать, - он подарил мне шикарную улыбку, а я покачала головой:
– По-прежнему неубедительно, - видя, как наигранно оскорбился он, я засмеялась.
– Наверное, пора везти тебя домой, - он ласково посмотрел на меня, и его рука прошлась по моим почти белесым кудрявым волосам. – Они такие красивые. Это натуральный цвет?
– Да, - кивнула я, удивленная его интересом. – Редкая особенность, в маму.
– Не вздумай никогда покрасить их, - он шутливо погрозил мне пальцем.
Я улыбнулась и принялась одеваться. Парень помог мне надеть дубленку, расплатился и, приобняв меня за талию, вывел из ресторана.
Заметно похолодало. Я, сильнее запахнувшись в дубленку, стала спускаться по ступенькам к машине. Он шел рядом, придерживая меня за локоть.
Я села в салон и блаженно улыбнулась, вытянув ноги вперед и посмотрев в окно. Мое настроение, бывшее в обед замечательным, уперлось в планку «превосходное».