Спаси
Шрифт:
Через пару минут на экране большого плазменного ТВ появился Патрик Свейзи, и я решила, что пора бы мне устроиться поудобнее, ведь впереди – двухчасовое мучение с противным запахом жидкости для снятия лака.
Этой ночью я не мог уснуть. В моей голове так и вспыхивали эти глаза, полные сострадания и испуга. Она, наверное, сама не ожидала от себя такой прыти. Я поражался ей.
Видя меня впервые, эта девушка бросилась наперерез грузовику. Спасая мне жизнь.
Я смотрел в потолок и шептал ее имя. Такое странное,
Я боролся с собой. Я уже знал о ней все, но не был уверен, хотела ли она того же, что и я.
Хотела ли она меня? Хотела ли она меня также, как я ее?
2.
Проснулась я от адской боли внутри моей головы. Меня словно избивали тонюсеньким молотком прямо в виски, и я застонала, переворачиваясь набок. Я лежала у себя в спальне, и первое, что я увидела – белоснежную бурю в окне. Кое-как поднявшись, я подошла ближе и слегка одернула штору – снег бушевал уже с утра.
Зевнув, я ощутила укол боли в ребра и покривилась, выходя из комнаты. В гостиной было тихо. У дивана валялась коробка от попкорна – Лера не любит убираться.
Я, вздохнув, отправила ее в мусорку на кухне, выпила обезболивающее и пошагала в другой конец гостиной. Повернув ручку двери, я вошла. Лера распласталась звездой на большой кровати, одеяло перепуталось у нее меж ног. Я всегда спешу сюда, просыпаясь раньше, чтобы похихикать над подругой. Ее рот был приоткрыт, и маленькая слюнка стекала вниз на подушку. Я, давясь от смеха, взяла с полки ее айфон и, введя пароль, быстро засняла ее несколько раз на камеру, затем подошла ближе, села рядом и сделала пару снимков на фронтальную.
– Удали сейчас же, сучка, - услышала я ее хриплое бормотание и засмеялась, разворачиваясь.
– И тебе доброе утро. Там за окном просто жуть. Как ты поедешь сдавать?
Лера тотчас подскочила. Сна ни в одном глазу.
– Мать твою, я же сегодня сдаю! Черт возьми! Я в этом полугодии дохера гуляла, и автомата мне точно не будет. А вчера я ничего не выучила. Черт-черт-черт! Это ж последний экзамен, мать твою!
Она соскочила с кровати и кинулась в ванную. Я, посмеявшись над ее забывчивостью, направилась на кухню. Как хорошо, что вчера у меня был последний зачет и теперь мне некуда спешить утрами. А работа у меня с трех, так что можно отдохнуть.
Зевнув, я заварила две чашки кофе: одну со сливками и двумя ложками сахара для Леры, а вторую – классический черный для меня.
Подруга через пару минут уже выскакивала из дома, пихая левую ногу в синий сапог на каблуке. Ее растрепанные рыжие волосы торчали по сторонам, и я подошла к ней ближе, протянув чашку.
– Все получится у тебя. Если что – набери.
Подруга перехватила чашку и выбежала из квартиры прямо с ней.
– Я люблю тебя! – услышала я, когда закрылись двери лифта.
Я, хихикая, закрылась за ней и пошагала в спальню досыпать.
Но
Наверняка, любой бы сказал, что я совершила глупость. Может, и да. Последнее, что я помню – как я выскочила из машины и ринулась к мотоциклисту, который лежал на обочине в снегу и в шоке. Затем – темнота, а после – врачи и больница. Кто отвез меня сюда? Я подумала, и решила, что он. Может, услуга за услугу? Так или иначе, я не жалею. Я сделала то, что сочла нужным и полезным, и моей жизни особо ничего не угрожало. Может, я и сумасшедшая в этом плане, но зато мне весело живется.
Телефон на тумбочке запищал. Я, осторожно приподнявшись, сняла трубку.
– Регина, солнышко! – мамин теплый голос вызвал на моем лице автоматическую улыбку.
– Привет, мамочка, - я ощутила, как тепло разливается по всему моему телу.
– Как ты, доченька? Хорошо все?
– Да, хорошо. Вчера сдала последний зачет, автомат. Все пятерки. Вы как с папой? – я решила не говорить об аварии, иначе уже можно было бы собирать вещи и готовиться шуровать в такую бурю обратно до родного города.
– Ой, ты представляешь! Я руку сломала, солнышко. А папа повез меня к Марь Ивановне, через три улицы, помнишь ее? Она всегда передавала тебе гостинцы. А у нее там бедлам: сыновья приехали со своими женами да детьми, упасть яблоку негде. Так мы с ней обсудили …
Все, занавес. Если мама начала рассказывать что-то, ее не остановить. Я, конечно, очень ее люблю, но она такая тарахтелка, что папа за тридцать лет брака научился отключаться от ее болтовни, и иногда получалось и у меня. Но папа – реальный волшебник. Создавая иллюзию того, что он внимательно слушает, иногда папа даже засыпает. Вот это действительно страшно – мамин гнев не обуздать.
– … Маша. А Наташа, помнишь, с тобой училась? Регина, ты слышишь? Алле?
– Да-да, мам, - быстро ответила я. – Я слышу. Из-за бури, наверное, связь страдает.
– Ох, не говори! – мама тут же переключилась на другую тему. – Ты наверное не приезжай, если такая метелица будет! Мало ли что сейчас на дорогах, доченька, занесет и все!
Да… Было бы еще на чем приезжать, мам. Но я не сказала этого, а лишь ответила:
– Да, я тоже так решила. Созвонимся вечером по скайпу, ладно? Ты же помнишь, я учила тебя?..
– Ой, Регин, - я даже почувствовала, как она отмахнулась. – Разбирайся с папой и своим скайпом. Он умеет в компьютерах понимать, а я ни черта в этом не смыслю.
Я усмехнулась. Что-то – вечно.
– Ладно, мамуль. Мне нужно собираться на работу, - я решила поскорее закончить разговор – иначе она вспомнит еще что-нибудь, а это чревато.
– Езжай осторожно, Регина, - напутствовала мама. – Смотри за дорогой!
– Ладно-ладно, - я вздохнула. – Передай привет папе. Я люблю вас.
– Мы тоже любим тебя, солнышко, - я услышала, как дрогнул мамин голос. Ну вот.