Спасибо! Посвящается тем, кто изменил наши жизни (сборник)
Шрифт:
Я добавил, что иностранные слова употребляются в официально-деловом стиле, чем и отличаются от русских аналогов, употребительных в разговорной речи, и привел примеры: «Телекомпания получила права на эксклюзивный показ фильма» и «Представители различных фирм собрались на консалтинг». Будем надеяться, что прокатит.
Сделал по-быстрому еще пару заданий. Теперь меня отделял от цели лишь анализ композиции стихотворения «Я вас любил». Я ненавидел это произведение лютой ненавистью, но отступать было некуда. Пришлось напрячь память и вывалить на тетрадный лист все термины, которыми литераторша потчевала класс на каждом уроке: кольцевое обрамление и все такое прочее.
Все.
«Напишите небольшие тексты на тему «Матрешка» в официально-деловом, художественном и публицистическом стилях». Вот сейчас будет весело.
Я потер лоб, пытаясь вспомнить, в каком году в Россию завезли матрешку, и нашел в запасниках своей памяти лишь приблизительную дату: конец девятнадцатого века. «Без разницы», – решил я. Поразмыслив, написал:
ОФИЦИАЛЬНО-ДЕЛОВОЙ СТИЛЬ.
Так называемая «матрешка», будучи завезенной из Японии в 1893 году, быстро приобрела популярность, что способствовало ее распространению на территории страны. Сохранились имена первых мастеров-матрешечников: Ф. И. Карусельников (1874–1916), Е. В. Головатый (1856–1902), О. П. Кривозуб (1869–1937). В то время матрешки изготовлялись кустарным способом и в крайне ограниченном количестве. Современная же игрушечная промышленность за год изготовляет до 2 000 000 матрешек, предназначенных как для продажи внутри страны, так и для экспорта. Не вызывает сомнения тот факт, что матрешка является одной из самых любимых детских игрушек во всем мире.
Вроде ничего получилось. Только что это за «игрушечная промышленность»? Может, «легкая промышленность» было бы лучше? А, сойдет.
Я бросил взгляд в сторону Ани, она все так же писала, для нее не существовало ни меня, ни других школьников, ни ЦОД.
Оглянулся на очкарика – вдруг опять подскочит?
Приступил к следующему тексту.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СТИЛЬ.
По ночному Нью-Йорку бежал человек. Он несся так, словно его преследовала стая волков. Кто знает, возможно, для беглеца такая ситуация была бы гораздо предпочтительнее, ведь за ним ехал на малой скорости лимузин Марио Спинелли, гангстера, наводившего ужас на весь город. Из окна лимузина высовывался сам Спинелли и короткими очередями стрелял из автомата системы «томпсон», целясь по ногам бегущего.
– Босс, а что нам, собственно, нужно от этого малого? – Шофера Сэнди никогда не посвящали в дела банды.
– Этот мошенник стащил мою любимую вещь, – процедил сквозь зубы Спинелли, перезаряжая оружие. – Матрешку. Это такая русская кукла.
– Вы играете в куклы, босс? – расхохотался Сэнди и тут же умолк под свирепым взглядом хозяина.
«Кажется, сегодня придется избавиться от двоих», – подумал Спинелли.
«Ха-ха-ха! Я погляжу, чего сочинят эти зубрилы. И дерганый». Я прокрутил в голове следующий текст. Все три текста сочинились сами собой, в тот самый момент, как я прочитал задание № 11 в первый раз, осталось только записать. «Обязательно будет словечко «ущербный». И что-нибудь про сырьевой придаток».
ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ.
Знаете ли вы, товарищи, какие игрушки предпочитает наше подрастающее поколение? Жестоких роботов? Уродливых ниндзя-черепах? Прочих ущербных созданий?
Нет! Малыши по-прежнему без ума от русской красавицы матрешки.
Так почему же витрины наших игрушечных магазинов ощериваются сотнями клыков? Почему вместо матрешек, которых с любовью выточили из дерева наши мастера, мы видим чудовищ, отштампованных за рубежом из отходов производства?
Н. Медведева, пенсионерка.
Я спрыгнул со ступеньки автобуса на снег, после чего протянул руку Ане и помог выйти ей.
Мы вместе ехали на автобусе до вокзала, а перед этим вместе с остальными участниками отобедали в столовой, хотя и не столько ели суп, сколько болтали. Болтали и в автобусе. А потом настало время расходиться по разным остановкам.
– Что, Ань, неужели мы больше никогда не встретимся?
– Ну, кто знает. Может, и встретимся когда-нибудь…
– Понятно, – кивнул я. – Пока. – Успев услышать в ответ «пока-пока», я повернулся и зашагал не оглядываясь.
– Пока-пока.
Через несколько дней я узнал, что занял третье место на областной олимпиаде по русскому языку. Об этом сообщила завуч, зайдя в класс во время урока. Она изо всех сил пыталась улыбнуться, но получалось плохо. В классе я был далеко не первым по учебе и одним из худших по поведению, и мой успех не укладывался в голове у бедной завучихи, искренне считавшей, что на олимпиадах побеждают отличники. Собственно, я прекрасно ее понимал: для меня это был такой же шок, как и для нее.
Летом, когда я пришел подавать документы на филологический факультет университета, моя фамилия уже наличествовала в списках, и напротив нее было написано: «вне конкурса, без экзаменов». Я окончательно убедился, что никакой ошибки тут нет. Можно было бездельничать дальше.
За это мне следовало поблагодарить свою учительницу русского языка, редактора газеты, опубликовавшей задания олимпиады «Таланты земли Нижегородской», и собственных маму с бабушкой – учителей русского языка (мама вдобавок еще и издающийся писатель). Всех этих людей я поблагодарил, и не раз.
Кого не смог поблагодарить – так это Аню, которой я больше никогда не встречал. Ни телефона, ни адреса, ни даже фамилии ее я не знал. Социальных сетей еще не изобрели. Оставалось надеяться на случайную встречу, но и это не сработало.
Это был первый случай в моей жизни, когда я по-настоящему общался с девушкой. В классе, где я учился, мальчики и девочки вплоть до выпускного почему-то держались отдельно и относились друг к другу сдержанно, если не сказать равнодушно, а вне школы я ни с кем особо не контактировал. Так что к шестнадцати годам весь мой опыт общения с девушками сводился разве что к обмену фразами типа: «Дай, пожалуйста, карандаш».
Рядом с Аней я впервые в жизни почувствовал себя мужчиной. Наверное, поэтому, разговаривая с ней, я не мялся, не стеснялся и не выдавливал из себя слова через силу. Очень хотелось произвести на нее впечатление. А когда мужчина хочет произвести впечатление на женщину, он иногда совершает невозможное. Не так ли?
Максим Лаврентьев
Максим Лаврентьев родился и вырос в Москве, с детства учился музыке. В юности избрал своей стезей словесность, чтобы не копировать судьбу отца-дирижера. В середине девяностых поступил в Литературный институт, куда был принят, не добрав на экзаменах одного балла, с формулировкой «за стихи». Параллельно, для заработка, разгружал запчасти в автосервисе, откуда ушел спустя почти десятилетие, чтобы трудиться редактором в различных литературных изданиях. С тех пор много пишет и несколько меньше публикует. Прозой начал заниматься лишь к сорока годам, преодолев критический для поэта возраст – тридцать семь лет.