Спасите меня, Кацураги-сан! Том 11
Шрифт:
Глава 1
Прошло всего лишь полчаса, а погода в море уже сильно изменилась. Оказалось, что Тихий океан не такой уж и тихий, как может показаться на первый взгляд. Это название он получил благодаря Фернану Магеллану, который пересёк его от западного побережья Южной Америки до берегов Южной Азии и ни разу не попал в шторм.
Вот только нам повезло меньше, чем мореплавателю шестнадцатого века. Всем пассажирам рекомендовали вернуться в каюты, но моё любопытство вынудило меня немного задержаться на верхней палубе. Здесь осталось немного людей, за которыми присматривали матросы…
Лайнеры этого современного мира сильно отличались от того, что было в моём прошлом мире. Они были не столь огромные, на них ощущалась качка, особенно в шторм, да и схемы внутреннего расположения значительно отличались. Особенно меня удивили правила безопасности, потому что нас принудительно не загоняли в каюты… А должны были.
Я ещё по случаю с самолётом понял, что транспортная система здесь недоразвита… Не могу точно знать, с чем это связано… история где-то сложилась иначе. Но факт остается фактом. В этом мире межконтинентальные путешествия чуть более опасны, нежели в моей прошлой жизни. Надеюсь, это скоро исправится… но сам я топил за развитие медицины, а не всех видов транспорта. Хотя если когда-то встречусь с теми, кто отвественен за безопасность при перемещениях, какими-нибудь министрами транспорта, то обязательно подниму эту тему.
— Надеюсь, вы не страдаете морской болезнью, Кацураги-сан? — усмехнулся терапевт девятого ранга — Фукусима Ренджи.
Этот мужчина всегда был для меня загадкой. Слишком сложный для понимания человек. Целеустремлённый, такой же зацикленный на медицине, как и я. Однако характер у него, мягко говоря, трудный.
Похоже, он считает себя слишком важным человеком. Знаю таких людей. Для них в жизни нет никого важнее их самих. Спорный, конечно, момент. Многие психологи утверждают, что эгоизм — это абсолютно здоровое состояние организма. Тот же инстинкт самосохранения — это одна из граней эгоизма. А вот альтруизм — желание жертвовать собой ради других — это патология.
Выходит, что я в каком-то смысле болен. К моему диссоциативному расстройству личности и хроническому трудоголизму присоединяется ещё и альтруизм.
Но так мыслить тоже неправильно. Я согласен с психологами. Эгоизм — это верная система мышления. Но эгоизм бывает разный. Сам я делю его на два типа: здоровый и патологический эгоизм.
Когда человек отстаивает свои интересы, добивается своих целей и ищет комфортной жизни — это очень даже здоровый эгоизм. Однако, если кому-то хочется растоптать окружающих, посчитать жизни других людей чем-то менее ценным, чем своя жизнь… Что ж, тут, очевидно, речь идёт о патологии мышления.
— Кацураги-сан, вы меня слушаете? Почему вы меня игнорируете? — поинтересовался Фукусима Ренджи, а затем крепко ухватился за поручни лайнера. На секунду мне показалось, что судно вот-вот выкинет нас обоих за борт. Уж больно сильно разыгралась погода.
— Морской болезнью не страдаю, — тихо ответил я.
В этот момент Рэйсэй Масаши подлетел к поручням, около которых мы стояли, и отправил содержимое своего желудка в море.
— В отличие от нашего коллеги хирурга, — добавил я.
Корабль вновь качнуло, и Рэйсэй Масаши рухнул на спину. Рядом оказались другие пассажиры, которые помогли ему добраться до каюты. Я решил, что могу помочь Рэйсэю
Голову сразу же посетили мысли о том, как бы мне пришлось выживать на необитаемом острове. А таких в Океании довольно много. Даже сейчас, когда спутниковая связь захватила почти весь мир.
— Вы только взгляните на это, Кацураги-сан! — заворожённо воскликнул Фукусима Ренджи. — Невероятная картина, неправда ли? Только ради этого стоило отправиться в Австралию через море!
Я посмотрел вниз и понял, что мой коллега чертовски прав. Такого я не видел даже тогда, когда ещё в прошлой жизни плавал через Атлантический океан к небольшому острову, чтобы помочь потерпевшим крушение пассажирам самолёта.
Волны вздымались вверх и с диким грохотом падали обратно — в море. Наш лайнер шатало, то влево, то вправо. Удивительно, как Фукусима Ренджи терпел такую нагрузку. Мне приходилось вовсю пользоваться лекарской магией, чтобы стабилизировать жидкость в вестибулярном аппарате. В противном случае я уже давно бы отправился в свою каюту, к кровати с тазиком для рвоты, как и Рэйсэй Масаши.
— Слышите этот звук? — улыбнулся Фукусима. — Море с нами говорит!
Края волн пенились, шипели, жужжали. Вода переливалась всеми оттенками самых мрачных цветов. То становилась чёрной, то синий. Казалось, что море в ярости — оно рычало и злилось за то, что мы отважились пересечь его в столь буйную погоду.
— Вы правы, Фукусима-сан, — прокричал я. Приходилось напрягать голосовые связки, чтобы хоть как-то донести свою речь до коллеги. — Вот только времени и возможности искать безопасные места у нас уже нет. Мы слишком далеко от всех портов. От любых берегов… Скорее всего, капитан попытается пройти через шторм.
— А чего нам бояться, Кацураги-сан? — усмехнулся Фукусима Ренджи. — Вряд ли «ВОЗ» наняли непрофессионала. Тем более, такой лайнер, как «Королева Мария 2» уж точно должен вести человек, хорошо разбирающийся в морском деле.
— Странно, мне кажется, или вы действительно воодушевлены происходящим? — поинтересовался я.
— Конечно! — улыбнулся коллега. — А почему бы и нет? Это ведь прекрасное чувство — находиться на грани смерти!
Он что, с ума сошёл? Хорошо, что с нами поплыл психиатр — Макисима Сакуя. Если Фукусима Ренджи сошёл с ума к чёртовой матери, он сможет подсказать, как лучше поступить с несчастным.
Хотя, зачем всё усложнять? Я ведь и сам могу проверить состояние его нервной системы. Несмотря на буйство волн и льющийся на мою голову ледяной дождь, я активировал «психоанализ» и проник в голову Фукусимы Ренджи. Однако…
Не обнаружил ни единого патологического процесса. С коллегой было всё в порядке. А это очень странно. Самый тихий, абсолютной неприметный терапевт вдруг взорвался от буйства эмоций, обрадовался бушующему шторму, но при этом вся его нервная система находилась в нормальном состоянии.
Да, разумеется, она была напряжена. Надпочечники выбрасывали адреналин так, будто Фукусима вот-вот столкнётся с диким зверем. Но при этом в организме терапевта царили одни лишь эндорфины — гормоны удовольствия. Странно, как же так вышло, что подобная ситуация привела его к состоянию, схожему с экстазом?