Спасите меня, Кацураги-сан! Том 12
Шрифт:
— Ладно, проехали, — сказал я. — Кстати, Купер, не ожидал, что вы…
— Можно на «ты», — ответил он. — Прости, что перебил, Тендо. Но думаю, что мы уже достаточно хорошо друг друга знаем. Даже слишком.
— Договорились, — согласился я. — Я хотел сказать, что не ожидал от тебя столь быстрого решения. Ты ведь вначале хотел убедиться, что Ханна полностью излечилась от ВИЧ. Но оказалось, что ты умудрился аж на пятом этапе сказать Теодору Гебреусу, что собираешься переехать в Японию. А ведь это был большой риск для тебя. Ты ведь понимаешь, что тебя
— Просто у меня было время всё обдумать, пока я ждал своей очереди, — сказал он. — Да и с Ханной разговор выдался… Скажем так, не такой простой, как я думал. Когда я помог ей, она сказала, что позвала меня для последней встречи. Она чувствует сильную вину за то, что изменила мне тогда. За то, что чуть не заразила. Мы с ней попрощались. Больше она со мной не увидится. Однако я убедил её сдать анализ ещё раз и выслать мне результат. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Так когда ты прилетишь в Японию? — поинтересовался я.
— Как скажешь! — воскликнул он. — Но до открытия твоей частной клиники мне там точно нечего делать. Сам как думаешь, сколько у тебя времени уйдёт на весь процесс?
— Недели две-три на обучение, чтобы получить ординатуру в сфере «Организация здравоохранения».
— Погоди, что?! — воскликнул он. — Я думал, что у тебя уже есть это образование. А каким же ты образом собрался получить его за несколько недель?
— У нас есть платное образование, — сказал я. — «Хиджиката-Медикал». Причём абсолютно законное. А после того как получу его, нужно будет оборудовать здание, нанять сотрудников… В общем, процесс не быстрый. Но я рассчитываю, что управлюсь за месяц, если буду готовить всё одновременно.
— В таком случае буду ждать от тебя весточки, друг, — улыбнулся он. — Ты ведь уже завтра улетаешь, да?
— Да, — вздохнул я. — Конгресс подошёл к концу. Пора домой. Но мы с тобой точно не прощаемся. Буду надеяться, что скоро увидимся в одной клинике. А в рамках проекта «Двенадцать» нам точно придётся часто взаимодействовать. Кстати, подучи японский! Хотя бы на базовом уровне. У нас в стране на английском говорят многие, но далеко не все.
Попрощавшись с Купером Уайтом, я направился в отель. Там меня уже ждали коллеги, чтобы отпраздновать мою победу. Рэйсэй Масаши и Акихибэ Акико тут же набросились с расспросами на тему того, как прошло собеседование и что нам сказал Теодор Авраам Гебреус.
Разумеется, рассказывать им я ничего не стал. Сказал, что нас торжественно поздравили и вручили денежные призы — на этом всё. Единственный из моих коллег, кто не пытался узнать, что рассказал генеральный директор «ВОЗ», это Фукусима Ренджи. Он лишь сдержанно поздравил меня — и всё. И здесь дело не в зависти и не в гордыне.
Просто он понимал, что нам сообщили то, о чём нельзя распространяться. И за эту сдержанность я был ему благодарен.
На следующий день мы все сели в микроавтобус и, распрощавшись с этой командировкой, отправились в аэропорт.
Но одну приятную новость от них я всё же узнал.
Главный врач центральной клиники Осаки получил письмо от самого генерального директора «ВОЗ». И Хосино Мамору уволили. Внесли выговор в личное дело, если слухи не врут.
А увольнение в Японии — это большая редкость. Что ж, думаю, что он сам виноват. Слишком много показывал свой скверный характер. Получил то, что заслужил. Не удивлюсь, если после этого его примут на работу только в какой-нибудь клинике Камагасаки. А ведь он так смеялся надо мной из-за того, что я после университета попал именно туда.
Перелёт занял чуть больше девяти часов. Уже к вечеру мы были в Токио. И самым шокирующим фактом для меня оказалось то, что сегодня среда. Чёрт…
А ведь я не в отпуске! Значит, завтра нужно выходить на работу. Впервые за всё время я пожалел, что у меня нет лишних выходных. Уж больно меня загрузил тот факт, что на нашей планете сейчас находятся сотни смертельно опасных камней.
И судя по всему, в клинике работы немерено, ведь меня даже не встретил Кондо Кагари. А он, будь у него свободное время, обязательно бы это сделал.
Перед сном я написал Томимуре Сайке, что вернулся, а также созвонился с Рэйсэем Масаши, чтобы узнать, не выгнала его жена из дома. Оказалось, что всё прошло довольно гладко. Однако она ещё раз взяла все мои контактные данные у Рэйсэя, чтобы иметь возможность связаться с его лечащим врачом.
Следующий рабочий день начался с того, что меня вызвал к себе Эитиро Кагами. Я, как всегда, пришёл на работу раньше всех остальных, поэтому у меня были свободные полчаса, чтобы обсудить с ним несколько вопросов.
— С возвращением, Кацураги-сан! — улыбнулся Эитиро, поднялся со стула и поклонился мне.
— Благодарю, Эитиро-сан, — ответил поклоном я. — Мне тоже вас не хватало.
А ещё больше мне не хватало японских суффиксов. Боже, как же всё-таки это странно! Ещё летом я плевался, пытаясь привыкнуть японским «сан», «кун», «тян», «сама» и «сэнсэй», а теперь начал чувствовать себя не в своей тарелке, когда эти суффиксы пропадают.
Ведь в Австралии все обращались друг к другу на «доктор» плюс «фамилия». И рукопожатия вместо поклонов… Чёрт, неужели я уже стал закоренелым японцем? Даже странно о таком думать.
— Поздравляю вас с победой, Кацураги-сан! — воскликнул Эитиро. — Невероятный результат! Чтобы наш врач и занял первое место… Не хочу сказать, что у нас необразованные врачи, но… Это первый раз, когда клиника «Ямамото-Фарм» может похвастаться финалистом всемирной олимпиады врачей. Но я позвал вас не для этого, Кацураги-сан. Пожалуйста, пообщайтесь с Окабэ Акирой. Вчера мы получили… Мягко говоря, странное письмо от «ВОЗ». Главный врач сам ничего не понял, но поручил мне устроить вашу встречу с Окабэ-сан как можно скорее. Вы сами что-нибудь знаете об этом?