Спасите меня, Кацураги-сан! Том 3
Шрифт:
— Да, — кивнул я, вспомнив свистящий сосуд. — Что со мной происходит, Кикуока-сан?
В ответ монах лишь рассмеялся.
— Правду говорят — врачи не могут лечить сами себя. Похоже, это касается и целителей таких, как ты Тендо-кохай. Пойдём со мной, я покажу тебе кое-что. Думаю, что ты готов это увидеть.
Я молча поднялся на ноги. Голов кружилась, а колени сильно затекли. Теперь я окончательно убедился, что это — не иллюзия. Я провёл в медитативном трансе почти восемнадцать часов.
Кикуока вёл меня к внутреннему
— Что мы здесь делаем? — спросил я.
— Взгляни на небо, Тендо-кохай. Скажи мне, что ты видишь?
Я поднял голову и начал всматриваться в чистое звёздное небо. Через минуту я заметил вспышку — огонёк быстро помчался по чёрному небосводу и исчез. Затем ещё один и ещё.
— Вижу, — кивнул я.
Это метеорный поток. Такую картину можно наблюдать не только в Японии, но и в любом уголке мира. Но только в августе, когда наша планета проходит через пыль, образованных одной кометой.
Красивая картина, но почему-то мне кажется, что Кикуока Горо хочет придать этой картине скрытый мистический смысл.
— Эти огоньки принято считать душами умерших, — заявил Кикуока. — Но мы оба с вами понимаем, что это притянуто за уши.
— Тогда к чему вы ведёте, Кикуока-сэнсэй? — поинтересовался я.
— Взгляни на небо, используя своё… особое зрение, — предложил монах.
Откуда он знает про мой «анализ»? Он ведь намекает именно на эту особенность моих сил.
Я не стал задавать лишних вопросов и попытался включить «анализ». Сделать это было непросто, ведь обычно он нацеливался исключительно на людей и их организмы.
Однако, когда мне всё же удалось выполнить поручение монаха, я замер. Теперь мне уже было не до метеоров. Через всё ночное небо простиралась сияющая полоска.
— Это ведь жизненная энергия… — осознал я. — Что она делает там — наверху?
— Жизнь и смерть идут рука об руку, Тендо-кохай, — загадочно ответил монах. — После смерти жизненная энергия не уходит бесследно. Она начинает циркулировать по миру и даёт новую жизнь.
Это прямо-таки буддистское обоснование реинкарнации. Удивительно… Может, и я точно так же попал сюда — в этот мир? По этой сияющей тропе?
— Не знаю, видели ли те, кто придумал этот праздник, ту же картину, Тендо-кохай, — произнёс Кикуока. — Но это определённо они. Души ушедших. В каком-то смысле. Согласен со мной?
— Теперь я понимаю, о чём вы говорите, Кикуока-сэснсэй, — кивнул я.
— Завтра это сияние опустится на крышу вот того храма, — монах указал на верхушку самого высокого здания на территории Дзодзёдзи. — Там есть площадка для медитаций. Ещё мой учитель когда-то проводил там много времени во время Обона. Правда, однажды он оттуда не вернулся. В этом и заключается главный риск твоей тренировки, Тендо-кохай.
— Этот поток может излечить мой сосуд? — предположил я.
—
— Я уже сказал своё решение, Кикуока-сэнсэй, и отказываться от слов не собираюсь, — упёрся я.
— Хорошо, — кивнул монах. — Тогда отдохни. Завтра я проведу тебя на эту вышку, где ты проведёшь ровно тридцать шесть часов. Всего лишь в два раза больше, чем ты медитировал сегодня. Сущие пустяки для такого способного и терпеливого ученика, как ты, Тендо-кохай.
На этом день подошёл к концу. Я хорошо выспался, стараясь не думать о том, что мне предстоит, а на следующий день после плотного завтрака приступил к медитации на верхушке храма.
Первые несколько часов ничего не чувствовал, но с наступлением темноты усидеть в этом потоке становилось всё тяжелее и тяжелее. Я слышал шепотки, голоса, разговаривавшие друг с другом. Моё тело переполнило энергией уже к утру, но этого было мало. Я понимал, что это только половина пути.
Нужно дождаться, когда поток меня восстановит.
Игнорируя жажду и голод, я продолжал тренировку. Сложнее всего было не заснуть. Глаза и так были закрыты, но сознанием я цеплялся за свою цель и не позволял телу погрузиться в сон.
Поток звал меня куда-то. И что самое неприятное — этот голос звучал очень соблазнительно.
— Я могу отвести тебя домой, — говорил он. — Туда, откуда ты пришёл.
Может быть, окажись я здесь месяц назад, я бы сдался. Согласился на это предложение и попытался вернуться в свой мир. Но с новым местом, с Японией этого мира у меня образовались новые связи.
Коллеги, друзья, пациенты… В этом мире нет целителя, а в том, откуда я пришёл, их тысячи.
Я нужен здесь. Поэтому дорога назад меня уже не привлекает.
— Тендо-кохай, — позвал меня Кикуока Горо. — Можешь спускаться. Он ушёл.
Открыв глаза, я осознал, что никакого жизненного потока больше нет. Наступил вечер среды, и Обон подходил к концу. Как и моя тренировка.
Я спустился к основанию храма и монах, обрадовавшись моему возвращению, поклонился и произнёс:
— Я рад, что вы вернулись оттуда, Кацураги-сан.
А раз он вновь обратился ко мне, как к равному, значит, обучение было завершено.
— Спасибо вам, Кикуока-сан, — я поклонился в ответ. — Благодаря вам я очень многое понял. Только… Я пока не чувствую изменений.
— Не спешите, Кацураги-сан. Скоро вы всё поймёте. Завтра выйдете на работу и там обязательно ощутите изменения, которые принёс вам этот день, — объяснил Кикуока и резко перевёл взгляд на реку. — О! Смотрите, Кацураги-сан. Торо нагаси — завершение праздника Обон.
Река, что протекала за храмом, сияла от множества красочных бумажных фонариков. В каждом из них была свеча. По местным повериям эти огоньки должны указать душам безопасный путь назад — в царство мёртвых.