«Спасите наши души»
Шрифт:
— Ермакович, куда загнал дифферент! — уже кричал ему Бессонов. — Рули на всплытие!
Но боцман был ни при чем. Просто резко упало давление в системе гидравлики, а насосы уже не работали.
— Седьмой! Седьмой! — кричал в «Каштан» командир БЧ-5.
Репродуктор молчал.
— Все, командир, — обратился к Бессонову Пашин. — Из седьмого вышли! Осталась лишь вахта на пульте!
Снова толчок. Это выскочила на поверхность лодка.
— Канадку и шапку! — крикнул Бессонов. Командир кошкой взлетел по трапу и отдраил
Следом за командиром на мостик в клубах дыма выскочил замкомдив. Схватив бинокль, он быстро оглядел горизонт.
— Чисто! Повезло хоть в этом! — откашлявшись, сказал Бессонову.
Они верили в свою победу над опієм и поэтому сейчас больше волновались — не обнаружит ли их вероятный противник, не нарушат ли они свою скрытность?
Внизу в центральном внезапно истошно взвыли ревуны — это сработала аварийная защита реактора, а значит, лодка обесточилась и лишилась хода. Использование ВПЛ в центральном посту успеха не принесло. Пенообразователь быстро иссяк, и пожар тушить теперь было нечем.
— Командир! — кричал снизу на мостик Пашин. — В отсеке находиться больше нельзя! Люди падают!
— Покинуть отсек немедленно! — распорядился Бессонов.
Один за другим подводники буквально вываливались на мостик.
Изолирующие противогазы в суматохе пожара успели надеть не все, и, спасаясь от удушливою дыма, матросы и офицеры закрывали лица рукавами роб. Последним наверх выбрался помощник Фалеев.
— Кто-нибудь еще остался? — тревожно поинтересовался командир.
— Не знаю! — перевел дыхание помощник. — Сплошной дьш!
Наскоро провели перекличку. Выяснилось, что не хватает мичмана Станислава Посохина. Его звали, свешиваясь вниз в дымную пелену, но безрезультатно.
— Надо искать, и побыстрее! — подытожил Каширский.
— Кто пойдет? — обвел взглядом еще не отдышавшихся подводников Бессонов.
— Я! — махнул рукой Фалеев. — Дайте ИДА!
Включившись в дыхательный аппарат, помощник спустился в отсек. В кромешном дыму ощупью он обшарил каждый метр, каждый закоулок, но, так никого не найдя, поднялся наверх.
Между тем пожар в центральном разгорался все больше. Дым клубами поднимался вверх. Наверное, если бы кто мог в эти минуты видеть лодку, он сравнил бы ее с вулканом, внезапно возникшим среди океана Из жерла — боевой рубки — клубился дым, а внутри еще дремала чудовищная неразбуженная сила двух ядерных реакторов...
— Надо прекратить доступ воздуха в отсек! — подсказал командиру Пашин.
Бороться с пожаром герметизацией отсека — дело опасное, но иного выхода у командира К-8 не было.
Надышавшись выходящим из центрального поста угарным газом, едва не потерял сознание Бессонов. Командира под руки оттащили в сторону от люка, где он, отдышавшись, постепенно пришел в себя.
Задраили рубочный люк. Командир электромеханической боевой части с другой группой матросов спустился на верхнюю палубу и поспешил в нос лодки к первому отсеку. Люк в него отдраили быстро. Спустились. Пашин быстро пробежал во второй и, присев у телефона, принялся устанавливать связь с другими отсеками. Первыми доложились четвертый и девятый. Здесь все было в норме. Из шестого доклад был тревожен:
— Очень жарко! Через сальники линии валов из седьмого валит дым!
— Как переборка? — запросил командир БЧ-5.
— Раскалена, нельзя дотронуться! — ответили из шестого.
— Держитесь! —вздохнул Пашин. — И будьте на связи!
Восьмой отсек и пульт главной энергетической установки (ГЭУ), несмотря на все попытки до них дозваться, молчали...
Прибежал рассыльный от Бессонова
— Командир приказал выводить людей из шестого в пятый!
— Ясно! — Пашин вытер рукавом струящийся по лицу пот. — Шестой, ответьте!
— Слушаю, шестой! — отозвалось в телефонной трубке.
— Как обстановка?
— Дым быстро прибывает. Дышать уже почти нечем, но держимся!
— Командир приказал переходить в пятый! Внимание на герметичность! По переходу доклад!
— Есть! — коротко выдохнул шестой. — Выполняем!
Не поминайте нас лихом!
Между тем в двух отрезанных от внешнего мира отсеках, седьмом и восьмом, происходили события трагические.
С первой же минуты пожара, задраенные по тревоге, они превратились в маленькие осажденные крепости, вынужденные самостоятельно бороться с самым страшным врагом подводников — огнем И если большинство отсеков все же поддерживало между собой связь, то о том, что происходило в этих двух, не знал никто.
Вспыхнувший в седьмом отсеке пожар был ужасающ. Объятые пламенем, оглушительно рвались банки с регенерацией, выделяя кислород, от которого пожар разгорался еще больше. Отсек быстро наполнился удушливым дымом
Из воспоминаний матроса Федора Гропилы: «.-Был в седьмом, изучал схему преобразователя. Услышал чей-то крик: «Тревога!» Выскочил из трюма наверх. У «Каштана» стоял капитан-лейтенант Кузнеченко и докладывал в центральный о пожаре. Нам он приказал держать обороты обеих турбин и выполнять все команды. Потом Кузнеченко закричал: «Приготовить ИДА!» Я схватил свой аппарат, висевший над каютой левого борта. Из каюты выскочил капитан 3-го ранга Хаславский и побежал на пульт. Было очень много дыма, ничего не видно. Я стал соединять маску с батареей. Мимо пробежал в восьмой отсек капитан-лейтенант Симаков. У меня не хватало воздуха, я начал задыхаться, было очень плохо и я еле дополз до переборки восьмого отсека. Переборка была открыта. Меня схватил за руку мичман Бленщенков и перетащил в восьмой...»