Спасите наши души!
Шрифт:
— Да пребудет с вами Аллах, — заключил бородач.
Боевик в зеркальных солнцезащитных очках захрустел гравием на дорожке. Подойдя к дому, он прижался спиной к стене и крикнул:
— Эй, Джон, ты здесь?
— А кто бы сомневался! — ответил ему голос.
Боевик помедлил, набрал в грудь воздуха и прокричал:
— Сиди, как договаривались, не оборачивайся. Ты не должен видеть моего лица.
— При должном финансировании любой каприз за ваши деньги, — отозвался оператор. — Можете заходить. Я не смотрю на вас и смотреть не собираюсь.
— Я иду.
Боевик отделился от стены и, соблюдая все меры предосторожности, двинулся к дому. Джон сидел, повернувшись, как и было условлено, спиной к входу.
— Не оборачивайтесь, — напомнил боевик, входя в помещение.
— Я это уже слышал, — произнес Грифитс.
— Вы сделали то, о чем мы просили вас? — задал вопрос визитер.
— В лучшем виде. — Оператор поднял над головой небольшой серебристый кейс.
— Это не подстава?
— Я серьезный человек. Надеюсь, что вы тоже серьезные люди. Если я обещал, то сделал то, на что вы меня подрядили. В конце концов, я не собираюсь завтра покинуть Сирию. Если что-то не так, вы всегда сумеете меня отыскать, и мы обговорим взаимные претензии.
— Убедил, — согласился осторожничающий боевик и, подойдя к Джону, взял у него из поднятой руки серебристый кейс.
— Вот и отлично, — с облегчением вздохнул Грифитс. — Теперь очередь за вами. Я сильно рисковал, не требуя предоплаты.
Поднятая над головой рука нервно сжимала пальцы.
— Я дал слово чести, что вы получите причитающееся и впоследствии новый заказ.
Боевик, стоявший за плечом у Джона, вложил ему в пальцы ручку саквояжа и добавил:
— Всякая работа должна оплачиваться, мистер Грифитс. Хорошая работа должна оплачиваться хорошо. Плохая — плохо. Кажется, вы не обманули наших ожиданий. Наше масштабное сотрудничество только начинается. До новых встреч. Не оборачивайтесь раньше времени.
Боевик в широких — на пол-лица — солнцезащитных очках спиной вперед шагнул к выходу. У Джона просто ломило шею от желания повернуться и увидеть, с кем же ему пришлось беседовать и торговаться. Голос прибывшего звучал необычно, наверняка человек специально изменял его, чтобы потом не быть узнанным и уличенным в контактах с западным журналистом. Но все же он сдержал себя — здесь не Европейский союз. Пристрелят за лишнее любопытство, и все. Полиция Асада или боевики обнаружат твой труп в заброшенном особняке в лучшем случае через месяц. Когда распухшее на жаре тело даже не сможет с уверенностью опознать Кэтрин.
— Вы, надеюсь, сделали все, о чем мы вас просили? — произнес боевик, делая еще один шаг назад. — В случае, если вы обманули нас, найдутся способы воздействия.
Он уже собирался покинуть помещение, как внезапно сработала рация.
— Джихад один, ответьте Джихаду три, — донесся из рации голос.
Если бы боевик был с сопровождающими, он бы непременно передал рацию для переговоров кому-нибудь из своих людей. Но он в одиночку отправился на встречу с Джоном. Поколебавшись секунду, боевик ответил.
— Джихад один на связи. Слушаю вас, Джихад три…
Короткий разговор велся иносказательно. Но тележурналист из переговоров понял, что случилась беда с недавно перешедшим на сторону повстанцев, одним из высших чинов военно-морских сил Сирии адмиралом Хусейном Исмаилем.
Что за беда? То ли его взяли в плен правительственные войска, то ли был совершен теракт, Грифитс так и не понял. Оканчивая разговор по рации, скрывавший от него свое лицо боевик отступил спиной вперед.
— …да, постараемся сделать все, что в наших силах, — еще услышал прощальные слова Джон.
Боевик, так и не показавший свое лицо, исчез из особняка. Послышался звук отъезжающей машины. Сидевшие в ней наверняка спешили, о чем свидетельствовал свист протекторов по асфальту.
Джон выждал, как и было договорено, пять минут. Только по прошествии условленного времени он позволил себе обернуться. Холл оказался пуст, лишь ветер гонял по нему пластиковые пакеты. Он любовно поставил саквояж на журнальный столик. Раскрыл его. Внутри виднелись тугие пачки долларов. Грифитс даже не стал их пересчитывать. В душе уже созрела уверенность — эти по платежам не обманут. В конце концов, то, что делал он по их заказу, стоило шальных бабок. И в то же время Джон имел возможность в любой момент повернуть дело по-иному. Лишь один сюжет, прошедший на новостных каналах телевидения, делал из скрывавших перед ним свое лицо негодяев и извергов рода человеческого. Джон прижал к себе саквояж и вышел на улицу. Раздумывая, он неторопливо закурил. Занятие, предложенное неизвестным боевиком, в дальнейшем сулило немало денег. Но Джон понимал, что ввязался в гнилое дело, которое рано или поздно окончится провалом.
— Да ну вас к черту, — в сердцах воскликнул он. — Решайте свои дела без меня. Я еще жить хочу.
Джон зашагал по улице к углу квартала.
— Я еще жить хочу. Хочу увидеть своих детей, внуков. Кэтрин, конечно, на роль жены не подходит. Это однозначно. А где мне выбирать? Работа, работа и еще раз работа! И под боком только одна Кэтрин! Такая же сумасшедшая, как и я сам. Ничего, кто-нибудь еще подвернется, и не хуже ее.
Джон завернул за угол. Желтое добитое такси резко выделялось на фоне сгоревших особняков. Таксист тут же выпрыгнул из-за руля, распахнул дверцу.
— Прошу. Я уж боялся, чтобы с вами чего-нибудь не случилось.
— А что может со мной случиться? — самонадеянно заявил Грифитс, усаживаясь на заднее сиденье добитого такси. — В порт, пожалуйста.
Сидя за спиной шофера, Джон пересчитывал переданные ему деньги. Все сходилось до цента, этим людям можно было доверять, они не «кидали».
Грифитс закрыл саквояж. Такси доставило его в порт. Оператор вытащил пару купюр, протянул таксисту.
— Сдачи не надо.
Таксист сжимал сирийские фунты в руке и не верил своему счастью. Сегодня ему удалось заработать за день больше, чем он заработал за прошлый месяц. Он догнал пассажира. Джон уже был готов взойти на борт арендованной яхты.
— Возьмите мою визитку. Мобильная связь плохо работает. Зато по стационарному телефону вы всегда можете сказать моей жене, что вам нужно такси… — затараторил водитель.
— Спасибо. Я постараюсь еще не раз воспользоваться вашими услугами, — по-европейски корректно отреагировал на предложение Джон и направился к яхт-клубу, где по военным временам виднелось лишь с десяток судов.
Оператор дождался, пока такси отъедет, и лишь потом поднялся на борт яхты. Завел мотор, сбросил с тумбы швартовы. Плавсредство медленно заскользило по воде. Джон не расставался с саквояжем. Он одной рукой крутил штурвал, другой прижимал к боку драгоценную получку. Наконец ему удалось вывести яхту в открытое море. Джон выключил автопилот. Яхта пошла сама собой по заданному курсу. Если бы на пути встретился какой-нибудь объект, автоматика предостерегла бы об опасности.