Спасите наши души

Черемис Игорь

В принципе, ничто не мешало мне изложить эти соображения Ирине – секретных сведений я не разглашал, зато мог успокоить саму девушку и её неведомых друзей.

Но этот путь вёл меня прямиком в пропасть.

Теперь я мог очень достоверно представить всю хронологию падения Виктора Орехова. Скорее всего, этот разговор состоялся бы и без моего участия – может, без торта, но не он был определяющим фактором. Скорее всего, Виктор даже не заметил бы, что Ирина беременна, и ей не пришлось бы рассказывать про отца ребенка – теперь я сомневался,

что мне сказали всю правду, хотя нынешние диссиденты работали в самых неожиданных местах, да и НИИ со скучными и бессмысленными названиями они любили. В общем, товарищ Орехов попался бы на крючок, за что, возможно, даже получил бы поощрение в виде не очень выдающегося секса.

Ну а потом Ирина приходила бы к нему снова и снова, потом познакомила бы его с кем-нибудь более хватким... И Орехов начал бы сдавать даты и персоналии следующих мероприятий своего отдела, а его товарищи находили бы на добытых потом и кровью адресах натуральные пустышки, поскольку всё интересное оказывалось вывезено на другие квартиры. Долго подобное продолжаться не могло, Виктора вычислили – и его жизнь навсегда была сломана. Себе я подобной судьбы не хотел. К тому же я не чувствовал к этой девушке ничего – ни любви, ни даже симпатии. Мне было лишь жаль её ещё нерожденного ребенка – думаю, с такими родителями расти ему сиротой, пусть и в фигуральном смысле, ведь отец и мать все свои силы направят на борьбу со страной и народом.

Я покачал головой и спокойно сказал:

– Что-то слышал, кажется, но подробностей не знаю. Лезть в это не буду, может оказаться чревато.

Ирина поникла. Видимо, она поняла, что добыть у меня информацию не получится – и была очень расстроена этим обстоятельством.

– Вот как... – пробормотала она. – Даже несмотря на то, что я прошу?

– Даже несмотря на это.

Она тяжело вздохнула.

– Но почему?

– Ну... ты же сама сказала, что у меня серьезная работа. И я отношусь к ней очень серьезно.

– А ко мне, значит, несерьезно?

Я пожал плечами. Женщины любят делать парадоксальные неверные выводы.

– И к тебе серьезно. Относился, – напомнил я. – Сейчас ты для меня просто знакомая, с которой у меня были хорошие отношения. И было бы неплохо, если бы мы сохранили эти отношения и дальше. А этого не случится, если ты будешь заставлять меня выбирать, к чему мне относиться более серьезно – к тебе или к работе.

– Это потому, что я беременна от другого? – в её глазах блеснули слезы.

Впрочем, я не знал, были ли эти слезы настоящими. К тому же у беременных случаются спонтанные перепады настроения.

– Это-то тут при чем? – я вложил в свой голос как можно больше недоумения. – Не смешивай мягкое с круглым.

– Но что я должна думать?

– Ты должна думать в первую очередь о своем ребенке, – наставительно произнес я. – А не выполнять

странные просьбы каких-то знакомых... Кто они, кстати?

Она на секунду замешкалась.

– Ты их не знаешь!

– Откуда тебе это известно? Раз они знают обо мне, то и я могу о них знать. Москва – всего лишь большая деревня, слышала об этом? Мы с тобой, кстати, находимся на том месте, где совсем недавно была деревня, Аксиньино называлась.

Это было не совсем так, но вряд ли Ирина сейчас находилась в том состоянии, чтобы опровергать меня историческими фактами.

Она всё ещё колебалась, а я не торопил события, лишь внимательно смотрел на неё. И она не выдержала.

– Марк Морозов, – тихо сказала она.

– Тоже работает у вас?

Такой фамилии Орехов не слышал, по ориентировкам этот человек не проходил, что, впрочем, было вполне логично, если Морозов не относился к творческим людям и пока не натворил никаких заметных дел – как та же Надежда Емелькина, – а лишь тихо перечитывал по ночам «Архипелаг ГУЛАГ». Правда, в эту теорию не вписывалась его просьба Ирине поговорить со мной о делах службы, но эту ниточку в любом случае придется отрабатывать – может, не мне, а профильным коллегам. Хотя с Денисова станется повесить на меня и этого Морозова. Вот не было забот, купила баба порося...

– Нет... он программист, но в другом институте, и кандидат математических наук.

С этими установочными данными найти Морозова было проще простого – я уж думал, придется пытать Ирину на предмет других подробностей жизни этого несомненно великого диссидента.

– Понятно, – кивнул я. – А больше он ничего не просил узнать?

На этот раз Ирина колебалась значительно дольше.

– Просил...

– И чего же он ещё хотел?

– Дату суда над Владимиром... – еле слышно пробормотала она.

– Буковским?! – воскликнул я. – А у этого твоего Морозова губа не дура... дай ложку, дай говно... С чего он вообще взял, что я в курсе, когда и кого судят?

– Ну ты же в Комитете работаешь... – Ирина была готова разреветься.

– У нас много кто работает, потому что тех, кто не работает – увольняют. Такова се ля ви, – сказал я. – Вот что, Ирина... хочешь, кстати, ещё торта?

Она молча помотала головой.

– Ну да, много сладкого вредно, – улыбнулся я. – Но чай я тебе всё-таки налью.

Я встал и подчеркнуто повернулся к ней спиной, загремев чайником. Пусть видит, что я чувствую себя хозяином положения. Она ничего не сказала.

– Так что, Ирина... Морозову своему скажи, что я ничего не знаю. Тупой опер, сразу лапать полез, чего с него взять. Так и тебе будет проще, и мне. Будущий муж в курсе этих дел?