Спаситель
Шрифт:
— В общем, ты нашел нам неплохое пристанище, — сказал он. — У нас до войны такие автобусы ходили между ближайшими городами, в них мне нравилось ездить, довольно удобно, и я очень неплохо спал в них. Только пить очень хочется.
— Автобус большой, в нем должен быть туалет, — сказал Вик. — А для того, чтобы он работал, где-то в нем должна быть цистерна с водой.
Он прошел в конец салона, долго там возился, потом позвал Майка.
— Помоги мне, — крикнул он. — Здесь действительно осталось немного воды.
Майк помог ему вытащить небольшой бак. Они разлили воду по фляжкам, после этого откинули кресла и съели банку рыбных консервов с хлебом, в прикуску с пахучими травами, которые им дала в дорогу Никонориха.
— Что нас ждет впереди завтра? — спросил Майк.
— Ты же мне не веришь, — сказал Вик.
— Верю, не верю, — пожал плечами Майк. — А ты бы сам себе верил, если бы был на моем месте?
— Наверно, тоже бы не верил, — сказал Вик. — Я и сейчас себе не всегда верю. А сегодня ничего не произойдет, будем идти по дороге, пока не устанем, и ночь не придет. Заночуем прямо на дороге, только не на этой.
— Что значит не на этой? — спросил Майк.
— Свернем на другую дорогу, — сказал Вик. — А почему мы это сделаем, я не знаю.
— Да, — вздохнул Майк. — Пророк из тебя не самый лучший. Хорошо хоть, что ничего не произойдет. А как с дождем?
— Дождя не будет, — сказал Вик. — И дорога не будет для нас тяжелой, так что все пока хорошо.
— Тогда давай ещё поболтаем, — сказал Майк. — За разговорами дорога намного короче, и устаешь не так сильно. Я тут немного думал над тем, что ты мне вчера рассказывал. Скажи, если человек существует на этой планете уже больше сотни тысяч лет, то почему мы так и не стали все святыми?
— Во-первых, нас стало гораздо больше, никогда на земле до этого не жило восемь миллиардов, — сказал Вик. — Это значит, что ряды душ постоянно пополняются свежеиспеченными.
— И откуда они берутся? — спросил Майк. — Ну, Адаму и Еве бог изменил душу, а откуда взялись все остальные?
— И всем остальным бог душу тоже изменяет, — сказал Вик.
— Ты же сказал, что душа вселяется в тело, — сказал Майк.
— В какие-то тела вселяется, а в каких-то бог изменяет, — сказал Вик. — Нас слишком много, кто-то живет уже не первую жизнь, а кто-то первый раз на земле. И не забывай, что часть душ исчезает.
— Может быть, они не исчезают, а переходят обратно в души животных? — спросил Майк. — Я читал где-то об этом.
— Это неправда, — сказал Вик. — Измененная душа уже не может вселиться в тело животных, она другая. У неё только два пути, один — стать богом, другой исчезнуть, превратиться в облачко заряженных не связанных между собой ничем частиц.
— Да, совсем ты не радуешь меня, — улыбнулся Майк. — Значит, я даже крысой не смогу стать, если буду вести себя неправильно?
— Я же сказал, этот путь не для всех, — вздохнул Вик. — Нужно приобретать знания, нужно вслушиваться в свою душу, чтобы понять, что ей нужно, чтобы развиваться. Нужно преодолевать программу тела, а это очень трудно.
— Да, это и невозможно, — сказал Майк. — Отказаться от пищи, воды и всего остального, это значит умереть.
— Нет, это не так, — улыбнулся Вик. — Хочешь, верь, хочешь, не верь, но в истории известны случаи, когда некоторые святые совсем ничего не ели и не пили.
— Не верю, — сказал Майк. — Без еды человек умирает, как и без воды, и ты это знаешь.
— То, что я сказал, правда, — сказал Вик. — Этого можно добиться, хоть я к этому ещё не готов. Воду можно получать через кожу, если воздух влажный, а те святые, кто не ел и не пил, жили как раз в таких местах. С едой сложнее, организм может использовать те клетки, которые отмирают, этого вполне хватит, чтобы поддерживать тело. Правда, нельзя таскать тяжести, нельзя делать большие переходы. А энергию, которая нужна телу, можно получать через душу.
— И долго эти твои святые прожили? — спросил Майк.
— Меньше, чем обычные люди, — сказал Вик. — Но до сорока дожили.
— Понятно, — сказал Майк. — Приму на веру, что жить так можно, хоть и недолго.
— Да, — кивнул Вик. — Это чудо, и способны к этому далеко не все, но многие святые мало ели и пили, потому что получали энергию извне.
— Это я должен потом обдумать, — сказал Майк. — Значит, чтобы стать святым, надо отказаться от еды?
— Это как раз не самое главное, — улыбнулся Вик. — В первую очередь нужно отказаться оттого, что нам диктует программа тела, преодолеть эту программу.
— От всего? — спросил Майк.
— Да, от всего, — кивнул Вик. — Я же сказал, что это трудный путь.
— И от любви? — спросил Майк. — Но ты же сам говорил о том, что надеешься встретить свою любовь?
— Надеюсь, — улыбнулся Вик. — Хоть и знаю, что в этой жизни у меня это не получится.
— Значит, любовь разрешена? — уточнил Майк.
— По большому счету разрешено все, — сказал Вик. — Запреты существуют только для тех, у кого слабая душа. А у кого она достаточно сильна, тот уже сам решает, что можно, а что нельзя. Он чувствует свою душу, а значит, знает, что ей идет на пользу, а что во вред. А настоящая любовь, это не просто соединение тел, это ещё и соединение душ и дает энергию обоим, и делает души больше.
— Забавно, — улыбнулся Майк. — Выходит, что любовь может сделать тебя святым?
— Святым вряд ли, но энергию может увеличить, а это уже шаг вперед, — сказал Вик.
— А как насчет прелюбодеяния? — поинтересовался Майк. — Религии это запрещают.
— Есть любовь, — сказал Вик. — А есть только плотское желание, вся разница в том, что в любви душа открыта, а значит, это идет на пользу ей, а при простом удовлетворении желания душа закрыта, это плохо, и идет во вред.
— Нет, ты подожди, — сказал Майк. — Так можно, или нельзя любить?
— Когда в любви участвует только одно тело, это ничего хорошего для души не дает, — сказал Вик. — Поэтому христианская религия была против этого, а вот когда соединяются не только тела, но и души, тогда эффект поразительный.
— Откуда ты это можешь знать? — спросил Майк. — Ты же ещё никого не любил…
— Я это чувствую, а значит, знаю, — сказал Вик.
— Послушав тебя, я понимаю, что это для большинства людей невозможно, — сказал Майк. — Я говорю не о любви, я говорю о преодолении программы тела. Пусть это и возможно, но очень трудно, а самое главное, что ещё и глупо, если через пять тысяч лет все живое на этой земле погибнет…