Спасти Цоя
Шрифт:
– Чувак, – преувеличенно возликовал парень и полез обниматься, стараясь не дышать зловониями в мою сторону, – вот уж не думал, что встречу тебя здесь, – а потом виновато добавил заплетающимся языком. – Прости, чувачок, что блеванул на твои шузы!
Это был… Шульц! Правда, лет на тридцать моложе того, что погиб час назад на моих глазах.
Да, это был он. Живой. Целый и невредимый. Молодой. И крепко пьяный. Сказать, что я обрадовался, значит, ничего не сказать. Я обалдел! Вот такого поворота событий я никак не ожидал. Просто фантастика какая-то!
Открыв кран холодной воды в умывальнике, Шульц сунул лохматую башку под бурлящую струю и так
Мы уже собрались покинуть туалетную комнату, как в дверях, преграждая путь, встал смотритель. Намертво. При параде. Успев натянуть на тщедушное тело кургузый военный френч со споротыми погонами и ослепительно надраенными, отливающими золотом латунными пуговицами.
– Те че надо, старый хрыч? – пошатываясь из стороны в сторону, грозно спросил Шульц. – За все давно уплачено.
Старикан злобно завращал мутными слезящимися глазами и начал что-то блеять на тарабарском языке, нервно жестикулируя костлявыми ручонками, – он показывал в сторону варварски выломанной дверцы, видимо, требуя компенсации. Я обратил внимание, как мало у него зубов, да и те, что остались, казались гнилыми трухлявыми пеньками. И до чего же рожа у него мерзкая! Меня аж передернуло. Шульц перебросился с ним парой фраз на латышском, с досадой хмыкнул, потом достал из карманов клешей какие-то мятые разноцветные фантики, при виде которых работник сортира пришел в ярость.
– Чувак, – морщась, как от зубной боли, обратился ко мне Шульц, – у тебя найдется в долг немного валюты?
– Без проблем, – порывшись в карманах, я достал две пятидолларовые купюры. – Этого хватит?
– За глаза!
Этого в самом деле оказалось достаточно, старик, полностью удовлетворенный, благодушно отступил к стене, давая нам пройти. Выйдя из сортира, Шульц в сердцах враждебно прошипел, но так, чтобы старикашка не услышал:
– У-у-у, эсэсовский недобиток!
А ведь верно! Этот туалетный работник – самый натуральный фашистский прихвостень. На левом рукаве его куцего пиджачка я сразу приметил известный мне шеврон латышского легионера СС, наспех присобаченный к сукну размашистыми стежками – на живую нитку. Видно, в молодые годы старичок от души пострелял из «шмайсера», вовсю оторвавшись на Восточном фронте… Сколько наших положил, одному Богу, наверное, известно. Вот тебе и хранитель времени – с таким лучше не связываться, а то еще отправит не туда, куда надо, а потом выбирайся неведомо как.
Сообщив Шульцу о столике в ресторане, мы без промедления туда зашагали. Мой знакомый крайне нетвердо держался на ногах, и я на всякий случай подхватил его под руку – вдруг завалится. По пути он изумленно вертел головой по сторонам – думаю, привычный для него ресторанный интерьер кардинально изменился за каких-то там… всего несколько минут. Увидев китайский ресторанчик, зазывавший посетителей мигавшими лампочками, он спросил:
– Это что еще за порнография?
– Как видишь, ресторан с китайской кухней для любителей восточной экзотики. Короче, забегаловка китайская.
– Здесь же всю жизнь, сколько себя помню, всегда был «Шкаф»!
«Шкаф»! Опять я услышал это слово. Что оно означает? В правильном для данного момента нужном контексте. «Шкаф», черт его дери!.. Но спрашивать почему-то не стал – то ли побоялся, то ли не рискнул услышать туманный ответ моего прилично клюкнувшего товарища.
Мы сели за столик друг против друга, Шульц скинул бейсболку с рюкзаком, а вот из ушей желтые затычки вынимать не стал. Что же он там слушал? Что за глупый вопрос? Если у него вдобавок ко всем моим вещичкам еще и мой MP3-плеер в придачу имеется, то однозначно – ELP. Ничего другого у меня там не было. Сплошной ELP… На устах Шульца заиграла блаженная улыбка, и он в экстазе закатил глаза.
– О-о-о! – восторженно вскрикнул он. – Кайфовая вещица! – перегнувшись через стол, он сунул мне в ухо одну из «пуговок». – Зацени, чувак!
До меня донеслись задорные трели намеренно расстроенного фортепиано, будто сыгранные для ковбоев слегка поддатым тапером в салуне Дикого Запада. Эмерсон такие штуки обожал творить. Да, знакомая песенка, Jeremy Bender называется, помнится, она тоже запала мне в душу.
Тут появился расторопный официант с подносом, где дымилось жаркое из тушеной говядины с черносливом и дивно пахнущими приправами. Галантно поставив второе блюдо передо мной, вежливо поинтересовался у Шульца, что он закажет, и тот, недолго думая, выпалил:
– Кофе без сливок, пожалуйста.
Официант бесстрастно принял заказ и удалился по направлению к кухне. Буквально через минуту появился вновь с пустым подносом и сухо сообщил:
– Вы знаете, я посмотрел, сливок на кухне нет, к сожалению, закончились. Могу предложить в таком случае кофе без молока.
– Годится, – не торгуясь, согласился Шульц.
Право слово, они друг друга стоили. Я покатывался от распиравшего меня хохота, не рискуя взяться за еду.
Еще через минуту дымящаяся чашка, источающая ароматные запахи свежесваренного кофе, уже грела руки Шульца. Да, что ни говори, в его теперешнем состоянии – это то, что ему нужно, то, что, вне сомнений, поможет стать полноценным человеком. Шульц трезвел на глазах, что неудивительно – ведь последний раз он употреблял алкоголь – подумать только! – в прошлом веке! Пора, пора уж ему очухаться…
Я мысленно аплодировал Шульцу, парень он оказался с юмором, явно не промах, и язык подвешен что надо. Он мне с каждой минутой нравился все больше и больше, я и стал забывать, что он мне заблевал кроссовки. Но, вдоволь посмеявшись, снова задумался: откуда, черт побери, у него мои вещи? Как они к нему попали? И почему теперь их стало ровно по паре? Что это за футуристический выверт такой? Откуда «тараканы»? Не ошибусь, если предположу, что эти странные штучки – из той же серии, что и приснопамятная пластинка Vanilla Fudge. Впрочем, чего здесь гадать на кофейной гуще? Уж лучше спросить у самого владельца…
– Чувак! – заорал на весь ресторан взбаламученный Шульц. – Ты что, действительно ни-че-го не помнишь?!
Я сокрушенно помотал головой.
– Хмы… Ты ж мне тогда сам свои вещички всучил – и бушлат, и рюкзак, и кепочку… и эту чудесную милую хренотень, название которой, хоть тресни, не могу запомнить, – Шульц, довольный, похлопал по внутреннему карману бушлата, откуда змеился к его ушам длинный тонкий желтый проводок. – За эту хрень тебе отдельный респект, ты даже не представляешь, насколько она меня сделала счастливым… Понимаешь, чувак?! Музыку можно слушать круглые сутки, ходи где хочешь с ним, только аккумуляторы заряжай.