Спасти Цоя
Шрифт:
Прослушал я тираду, и тут же возникла идея проверить профессиональные навыки моего партнера.
– Ну, так тебе и карты в руки, – заявил я, вытаскивая из рюкзака шикарный двойной альбом Physical Graffity группы Led Zeppelin. – Как считаешь, на сколько потянет?
– Сложно сказать, если вдруг подфартит и попадется под руку фанат «цеппелинов», – оторвет… За любую цену.
– Отлично! Лишние деньги – не помеха. Может, придется такси брать, всякое возможно… Ну что, толкнешь? Десять процентов твоих – гарантирую.
– О, я тебя умоляю, – поморщившись произнес Шульц. – Ладно, засекай время, за пятнадцать минут кому-нибудь впарю…
И он отправился на толчок. Интересно было наблюдать за ним сверху. Как только он с развернутым альбомом появился у рекламного столба, на котором держатся часы, так сразу к нему подрулил какой-то малый фрукт в кепочке, надвинутой на глаза. Они перебросились парой фраз, фрукт взял пластинку, повертел в руках альбом… А затем они отправились, как я
Наверное, и десяти минут не прошло, как Шульц вернулся назад:
– Держи, чувак, рубль двадцать – и он передал мне сложенные пополам двенадцать красных червонцев. Ого! Сто двадцать рублей, по-моему, совсем неплохо – сколько мне на шее сидеть у Шульца? Вот и сам разжился советскими деньгами.
А Шульц сразу предупредил:
– И вот что еще, чувачок, забыл раньше сказать, ты свои «гренки» засунь куда-нибудь подальше.
– Гренки? – не понял я. – Какие гренки?
– Ну да – грины, то есть доллары. Тут у нас за них схлопотать статью можно.
– Да-да, знаю-знаю, я про это наслышан. В советском времени с валютой лучше не баловаться, – отреагировал я уклончиво. Американскую валюту я уж давно запрятал в укромное место рюкзака, о чем даже Шульцу знать не полагалось.
После обильной еды, заменившей нам завтрак и обед, Шульц потащил меня в Старую Ригу. Экскурсии по средневековой Риге были его коньком, этим он с малых лет занимался – дедова выучка, тот знал каждую улочку, каждый дом, да что там дом – каждый реликтовый кирпичик был ему своим. Рассказывал Шульц про стародавние времена просто захватывающе, с невероятно интригующими подробностями. Так что услышанное надолго впечаталось в мою особо не отягощенную знаниями память. Начал он экскурсию со Двора Конвента, или, как его еще называют, монастырского двора, где в самом начале XIII века был построен оплот ордена Меченосцев – Белый замок, к сожалению, не сохранившийся – сожженный рижанами в 1297 году в ходе гражданской войны между горожанами и рыцарями ордена. Осмотрели хорошо сохранившуюся орденскую церковь Святого Георгия с красной черепичной крышей и соседнее Иоанново подворье, бывшее в самом начале истории Риги замковой резиденцией основателя города немецкого епископа Альберта. Вот так насыщенно продолжился тот знаменательный для меня день. Наша экскурсия, впрочем, на этом не завершилась.
Мы вновь пересекли улицу Ленина, но теперь значительно южнее того места, откуда начали нашу прогулку-экскурсию по старому городу; наверное, в полукилометре от «Луны». Отсюда уже виднелась гранитная набережная Даугавы, красавец-мост, в ту пору носивший имя «Октябрьский», да и показалась сама водная гладь широкой реки, отливавшая серебром под яркими лучами солнца, пробившегося из-под облаков. Мы остановились напротив здания Рижского политехнического института, как сообщил Шульц, построенного в середине прошлого века. Его красновато-коричневый окрас напоминал подлинную кирпичную кладку крепостной стены, сходства с нею добавляли характерные зубчики на фасаде. Я обратил внимание Шульца на стоявшую в нише правого крыла величественную фигуру богини правосудия Фемиды со всеми полагающимися атрибутами – весами, карающим мечом и повязкой на глазах. Тот пояснил:
– Это – точная копия скульптуры, украшавшей фронтон Рижской ратуши с XVIII века. Само здание, к сожалению, не сохранилось – погибло во время немецкого артобстрела в конце июня 1941 года. На его месте как раз и построен современный корпус. Кстати, чувак, рядом с местом, где мы с тобой сейчас стоим, находилась главная и единственная площадь средневековой Риги – рыночная. Торговали здесь всем подряд, в том числе и рыбой; можешь себе представить, какой запашок стоял вокруг, воняло так, что через сто лет после основания города рижские градоначальники ввели запрет на рыбную торговлю в этом месте и все рыбные прилавки переместили за стену, ограждающую площадь. Кстати, улицу, на которой стали продавать рыбу, назвали Сельдяной… Да, кроме торговых рядов здесь стоял столб позора для преступников, а также городские весы, аптека и, надо полагать, корчма, клиентами которой могли быть как магистр ордена Меченосцев со своими братьями-рыцарями, так и Генрих Латвийский…
– Кто такой? Почему не знаю? – легкомысленно воскликнул я.
– Реальный исторический персонаж, можно сказать, личный летописец рижского епископа Альберта, знаменитый автор «Хроники Ливонии», в которой он подробно описал события Ливонского крестового похода и историю обращения в христианство местных язычников, – к моему удивлению, Шульц сыпал датами и именами так непринужденно, будто сам был свидетелем событий, и как не похож он был на того заторможенного неловкого парня, который предстал передо мной в начале нашего знакомства. – Как было принято, – продолжал он тоном знатока, – в то время хроника писалась на рифмованной латыни. Но свой труд Генрих изложил в прозе, поскольку в латинской метрике он был явно слаб. В тексте, конечно, присутствуют отдельные стихотворные вкрапления, но все же в его стихах больше старания, чем умения… Что, ничего об этом тоже не слышал? – произнес он в ответ на мое молчаливое недоумение. – А еще историк называется!
Честно говоря, мне стало стыдно за свою серость, хоть Шульц журил меня беззлобно и с искренним желанием заполнить пробелы в моих скромных познаниях. Причем делал это без напряга, получая явное удовольствие от просветительской миссии, и, как я уже упоминал, его на самом деле было очень интересно слушать. Несмотря на сверхзадачу, стоявшую передо мной, я сумел от нее на время отключиться и оказался по-настоящему благодарным слушателем, для которого неожиданный образовательный процесс приносил не только пользу, но и радость (возможность погрузиться в подлинную историю, прикоснуться, понюхать, пощупать – это вам не сухие слова в книгах или на лекциях). Подлинный интерес (я едва ли не с открытым ртом ловил информацию) прибавлял энтузиазма моему персональному гиду. Может быть, только в эти часы я и осознал, что верно выбрал будущую профессию. А Шульц… Шульц буквально вырастал в моих глазах.
Потом мы решили идти к Домскому собору – ну как без него обойтись в пешей прогулке по Риге? – и по петляющим мощеным улочкам старого города очень скоро к нему вышли (по прямой до него, наверное, не больше трехсот метров). Точнее, оказались у южного крыла Домского ансамбля, у его тыльной стороны, сумрачного красно-кирпичного здания, как снова пояснил Шульц, отстроенного в псевдоготическом стиле в конце позапрошлого века специально для публичного исторического музея. Шульц предложил мне зайти в Музей истории Риги и мореходства – такое у музея точное название, несколько забористое. Я не отказался – после экскурсии у меня разыгрался настоящий краеведческий аппетит, я бы даже назвал то состояние исторической лихорадкой, которую разжег мой новоиспеченный гуру. Стало любопытно, что там такого мореходного или чего другого? Входные билеты стоили сущие копейки – в советское время так было везде. Музейная экспозиция освещала историю города со дня его основания в 1201 году до второй половины XX столетия. И там, из окон второго этажа одного из залов, помнится, с экспонатами времен Северной войны, рассказывающих о взятии Риги в 1710 году петровскими войсками, я и увидел (и чего меня вдруг потянуло тогда в окно посмотреть?)… Я увидел удивительный внутренний дворик квадратной формы с зелеными лужайками и аккуратными дорожками, посыпанными мелкой щебенкой, который почему-то принял за монастырский двор. И не ошибся. Его с трех сторон окружала поразительной красоты массивная каменная аркада, опирающаяся на изящные известняковые колонны. Да, сверху вид был просто потрясающий! И самое интересное то, что у меня возникло чувство дежавю; с одной стороны, я это место видел впервые, но с другой, оно мне показалось очень знакомым. Задумался – может, фотки видел в сети, а может, с родителями там побывал, но помнить об этом не мог, поскольку был маленьким – всего-навсего два года, что тут вспомнишь? Мелькнула заманчивая мысль, хорошо бы снова оказаться здесь, но в далеком-далеком прошлом, скажем, в средневековье.
– Шульц, что это за место? – спросил я у своего личного гида-всезнайки.
– Крестовая галерея Домского монастыря. Названа так из-за наличия в ней характерных крестовых сводов, присущих всей архитектуре романского стиля.
– Туда можно пройти?
– Можно… Через Домский собор.
Шульц отвел меня туда, правда, снова пришлось покупать входные билеты – мелочь, несоразмерная с полученными ощущениями. Сам не знаю, почему меня туда потянуло? Туристов там почти не оказалось, я бродил по Крестовой галерее, рассеянно скользя взглядом по выставленным там музейным экспонатам – реликтовым пушкам, каменным ядрам, могильным плитам, старинным колоколам, башенным флюгерам, декоративным решеткам… Много чего еще там было, что отпечаталось в моей зрительной памяти. Внезапно мной овладели странные чувства, перед глазами встала живая «картинка» – я увидел как бы самого себя со стороны, но облаченного в черную монашескую рясу до пят и бредущего (впереди меня реального) по совершенно пустой галерее, не захламленной историческим «инвентарем» еще не прошедших веков. Я шел по галерее, засыпанной ворохом желтых листьев с облетевших яблонь несуществующего в теперешнее время сада, их беспрерывно ворошил по каменному полу ветер, залетавший сюда со двора… А ведь, напоминаю, стоял август, и яблоки еще даже не поспели… И тут на меня дыхнуло таким холодным, суровым и строгим средневековьем, что захотелось посмотреть, как же выглядела галерея, когда была только отстроена, и что здесь было во внутреннем дворике? Кладбище, как следовало из средневековых хроник, монастырский яблоневый сад или что-то еще? (Сведения, понятно, я получил от все того же Шульца, от кого же еще?) Короче, мне чертовски захотелось увидеть Крестовую галерею в первозданном виде, скажем, так в году 1225-м от Рождества Христова. Попасть в то время, конечно же, можно – наш старый знакомый это без труда устроит, а вот как выбраться оттуда и снова очутиться в нашем времени, где этого туалетного работника искать в средневековой Риге? Пугающий меня вопрос ответа не имел…