Спасти дроу
Шрифт:
— Спасибо, — с воодушевлением поблагодарила я, — Попробую завтра на тренировке. С кольцом.
— Попробуй, — дроу побрёл в свой угол за деревянной ширмой, — Но сначала надо отдохнуть.
— Ты прав, — я потушила свет, — Добрых снов, Иоран.
— Добрых снов, Агнес, — ответил эльф и там, за тонкой перегородкой, едва скрипнул топчан.
Сон мой не был долгим.
Проснулась я от жуткого холода. Меня трясло, знобило, колотило, как умирающего от пятнистой лихорадки. Пальцы рук и ног заледенели, тело сотрясалось, из груди вырывался
Я присела на кровати, стуча зубами с такой силой, что, кажется, слышало всё поместье.
— Что с тобой? — Иоран проснулся и в один миг подскочил ко мне, — Тебе холодно?
— Оч-чень, — дрожа, как осиновый лист, отстучала я зубами.
— Ты вся дрожишь! Закутайся. Вот, возьми, — эльф сунул мне своё одеяло, — Я позову лекаря.
Дроу спешно натянул штаны и, взволнованный, немедля покинул комнату.
Глава 8
Глава 8
— Болотная лихорадка, — заключила лекарь после осмотра, — Не опасно, но озноб продержится несколько дней. А вот для этого, — целительница указала на почерневшие царапины на ладони, — Приготовлю мазь.
Ненавижу холод. Становлюсь ворчливой, злой, несносной и постоянно сетую на несправедливую судьбу. Жару я терплю куда охотнее.
Закутанная в кокон из нескольких одеял, я слабо кивнула:
— Спас-сибо, Тр-р-риссна.
Мирное рукопожатие дриадской наемницы вышло мне боком — в том, что меня отравила именно она сомнений не оставалось. Это было своего рода предупреждение.
Красноречивое.
С уходом лекаря Иоран превратился в мою личную няньку-сиделку — поил тёплым отваром, заботливо подтыкал одеяло, взял мои ладони в свои, растирал их и обдавал горячим дыханием.
Я тряслась, тарабанила зубами и вместе с тем купалась в заботе моего подопечного. Дрожала от холода и одновременно ликовала. Радовалась, что можно без зазрения совести наслаждаться вниманием дроу. По правде говоря, я не знала, делал ли всё это эльф из благодарности, симпатии или просто потому, что так диктовало его воспитание.
В родном поселении всё было иначе.
Человеческому мужчине отводилась главенствующая роль, а женщина прилагалась к нему в качестве очень полезной в хозяйстве скотины — работу выполняла, детей растила, мужу не перечила. С ознобом и лихорадкой жена от работы не освобождалась. Плохо тебе или хорошо — будь добра обязанности свои знай, да помалкивай.
У дроу всё перевернулось с ног на голову.
Женщин уважали, ценили, почти боготворили. Тёмные эльфийки владели магией и боевым оружием не хуже мужчин, на равных защищали свои дома и семьи. И, кроме прочего, владели уникальной способностью — дарить жизнь.
Образ жены и матери дроу возвели в культ. Ценили как величайший божественный дар.
Прислуживать женщине было не зазорно, нянчиться с детьми, особенно своими собственными — почётно. И, по рассказам эльфиек, в постели дроу из кожи вон лезли, чтобы впечатлить
Проверить, правда, не довелось.
— Попробуй уснуть? — Иоран вывел меня из оцепенения.
— Не могу, — мотнула я головой, — Я не могу спать, когда холодно.
— Позволишь мне лечь рядом с тобой? — прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос, — Возможно, так ты сможешь хоть немного согреться.
О, Всевышний, конечно! Тысячу раз — да!
Ответила я, однако, совсем не то:
— Не надо. Ты не обязан. Помнишь, Триссна же сказала, что это скоро пройдёт.
— Сон быстрее принесёт исцеление, — Иоран склонил голову на бок.
С этими словами эльф медленно обошёл мою кровать, присел с противоположной стороны. Я наблюдала за ним, затаив дыхание. На минуту даже трястись перестала, так волнующие ждала, что будет дальше.
— Позволишь? — повторил дроу едва слышно.
Неужели он вот так просто уляжется рядом, обнимет, прижмёт к себе? Разденется до исподнего или намеревается спать в рубахе и штанах? А руки распускать будет?
А мне хочется?
Хочется!
Очень!
Ошеломленная происходящим я робко кивнула. Поёжилась в своём теплом коконе, поджала губы и в смятении наблюдала за эльфом.
Скрипнул матрас — Иоран аккуратно присел на край кровати. Поколебавшись, штаны всё таки стянул. Остался в хлопковой рубахе длиной до середины бедра.
Я невольно вспомнила тот день, когда он стоял передо мной обнажённый, отправленный мне в качестве подарка по чужой прихоти. Прекрасный, идеальный, волнующий. И такой уязвимый.
По телу пробежала дрожь. Не лихорадка, нет. Щекотливое удовольствие, приправленное греховным нетерпением. И жар, что стекался по венам и сладко собирался там… внизу живота.
Дроу намеревался всего лишь меня обнять. Больную, дрожащую, целомудренно одетую в свой картофельный мешок. А я уже плавилась. Тряслась от холода и плавилась от жара, текущего по телу вулканической лавой.
Все три моих одеяла эльф заботливо расправил. Приподнял уголок, — воздух забрался внутрь, холодил ноги — а затем нырнул сам, заперев нас обоих в тёплом пуховом логове.
Я тут же повернулась к нему спиной — это показалось самым правильным, самым невинным. Его ладонь легла мне на живот, телом он прижался к моей спине. А моя выпуклая задница, как влитая, уютно примостилась возле его паха.
Я боялась пошевелиться. Боялась дёрнуться невзначай, почувствовать задницей его член и в тоже время очень этого хотела. О лихорадке уже не думала, хотя прерывисто отстукивала зубами рваную дробь.
— Ты совсем как ледышка, — дроу опалил моё ухо своим дыханием.
Это знание словно добавило ему смелости. Иоран прижал меня к себе сильнее и вдобавок закинул ногу мне на бедро.
Так мы и лежали в тишине, не шевелясь.
— Попытайся уснуть, — шершавый голос снова коснулся моего уха.