Спасти Персефону
Шрифт:
Не дожидаясь, пока Арес очухается, Аид схватил его за доспех и подтащил к берегу Флегетона с решительным:
— А сейчас ты будешь жрать лаву!..
Неистовый, который еще не совсем отошел от потери серпа, не сопротивлялся, и Владыка, пожалуй, реализовал бы свой план насчет лавы, если бы сзади его не окликнули:
— Не надо! Не надо, пожалуйста!..
Аид застыл, и Арес застыл вместе с ним — кончик его носа почти касался бурлящей лавы.
Это ощущалось как удар в спину — или даже похуже.
— Кто это сказал? —
Он обернулся, продолжая держать висящего Ареса за ногу, и смерил пристальным взглядом набежавшую толпу.
Геката в драных одеждах, с решительным выражением всех трех лиц.
В кои-то веки радостный — даже не просто радостный, ошеломленно-счастливый Гермес в сандалиях с подпаленными крылышками.
Танат с подбитым глазом и Макария с неизменным энтузиазмом на лице.
Три живые амазонки, на безопасном расстоянии ожидающие дальнейшего развития событий, и примкнувшая к ним тень Медузы Горгоны.
Трепещущий куцыми крылышками Эрот в обнимку с Антеросом.
Почему-то потупившие взгляд Пофос и Гармония.
И упрямо вскинувший подбородок Фобос:
— Пощади его, умоляю! Пожалуйста!
Нет, таким голосом нельзя бы ни умолять, ни просить — только требовать свое. И Фобос требовал пощады для своего отца.
У Аида вдруг пересохло в горле: ужасно захотелось наколдовать себе чашу кумыса или даже чего покрепче.
— По какому праву?.. — начал он. — По какому….
По какому праву ты просишь пощадить своего отца меня — того, кто скинул собственного отца в Тартар, предварительно расчленив на куски? Потому, что твой отец проглотил тебя, как мой проглотил меня, но ты своего простил, а я — нет, и поэтому ты имеешь право просить? И это прощение в мгновение ока делает тебя героем, а меня чудовищем…
Так неужели ты смеешь надеяться, что чудовище удовлетворит твою просьбу?
— Я понимаю, что ты имеешь право покарать его так, как пожелаешь, я просто прошу назначить ему другую кару, — запинаясь, заговорил Фобос, — чтобы мы с Деймосом могли разделить ее…
Ладно, вместо того, чтобы рубить Крона на куски целиком, отрубим ему левую ногу, ну и еще по руке отрубим себе, и скинем все это в Тартар, чтобы, так сказать, разделить с отцом кару.
— Владыка, прошу тебя!.. Он наш отец!..
Фобос, а за ним и Деймос, упали перед Аидом на колени. А Арес, который, кажется, очухался до того, чтобы хотя бы осознавать, что происходит, забормотал что-то вроде «не смейте».
Аиду стало хреново — настолько, что захотелось уже не кумыса выпить, а пару глотков из Леты, чтобы хотя бы ненадолго погрузиться в блаженное забытье.
Он искренне не понимал, почему до сих пор не разжал пальцы и не отправил Ареса в интересное плавание.
— Владыка…
— Да что ты их слушаешь?! — завопила Макария. — Они идиоты! Макай его в лаву!
Аид сухо рассмеялся и швырнул Ареса на берег:
— Я покараю тебя иначе. Позже. Сначала мы отправимся к тельхинам и они уберут эту черную дыру. А вас, — он перевел взгляд на Фобоса и Деймоса, — и всех ваших братьев и сестер, не знаю, сколько их есть, я не желаю видеть в Подземном мире.
— Не называй их моими братьями! — вскинулась Макария. — Они мне больше не братья! А Арес мне больше не отец, вот!
— Макария, ты просто не понимаешь, — начал Фобос тем самым нравоучительным тоном, которым старшие братья иногда разговаривают с маленькими неразумными сестрами, а Деметра — с доброй половиной окружающих.
Аид понял, что слушать сказание о прощении и сыновних чувствах точно выше его сил. Он протянул руку:
— А тебя я оставлю себе, — это прозвучало холоднее, чем он планировал, и Фобос замолк, отшатнувшись. В его глазах заплескался ужас пополам с обреченностью.
— Да я не тебе, — пояснил Владыка, осознавая, что концентрация идиотов вокруг него явно превышает допустимую.
Макария, хлюпая носом, подбежала к нему, обняла, и, уткнувшись лицом в многострадальный гиматий, забормотала, что если у Аида будут проблемы с подбором подходящей кары для Ареса, он всегда может обратиться к ней, Макарии.
— Не волнуйся, у меня тоже с фантазией все в порядке, — тихо сказал ей Владыка, — но сейчас у нас есть более срочные дела. Кстати, Гермес?..
— Все в порядке, при помощи хтония я проследил за Аресом, потом за Афродитой, выяснил, где держат Тритона и освободил его, а Зевс освободился сам, кстати, он очень удивился, в смысле, обрадовался, узнав о твоем возвращении! — на одном дыхании выдал Гермий. По его виду ясно читалось, что он не способен сосредоточиться ни на чем и ни на ком, кроме Гекаты.
— Вот и ладно, — выдохнул Аид. — Гермес, покажи им выход, а Арес пусть останется здесь, лови его потом всем верхнему миру. Нет, Геката, поход к тельхинам ненадолго отложим, у нас есть более срочное дело. Макария, ты идешь?..
Глава 27. Персефона
Он вернулся.
Он все-таки вернулся, пусть это казалось невозможным, и привел ее дочь, Макарию, и Кора (Персефона? Персефона!) не могла не плакать от счастья, прижимая ее к себе.
Макария взахлеб рассказывала про свои приключения в чреве Ареса, про то, как Аид спустился туда и вытащил ее, Гекату и остальных, а он стоял поодаль и улыбался грустно и устало.
Не подходил.
Коре пришлось дважды напомнить себе о Деметре и ее педагогических методиках, прежде чем она смогла заставить себя выпустить из объятий дочку и обратиться к нему.
Ей хотелось обнять его, целовать его руки, шепча слова благодарности, но вместо этого она натянула на лицо маску холодного, немного брезгливого интереса. Примерно так Артемида смотрела на всех встречных мужчин.