Спасти посольство
Шрифт:
— И что это дает? — с видимым безразличием поинтересовался Шаров.
— Змея через веревку не перелазит, — пояснил «штрафник». — А тарантулы и скорпионы на скользкое не лезут. К тому же тепло сохраняется… Это я в Африке научился.
— Да, у нас пастухи тоже так делают, — подтвердил Дождь. — Только парашютов у них нет, они волосяной аркан кладут. А вокруг овечий помет рассыпают…
Шаров хотел пошутить: мол, надо пастухам выдавать списанные парашюты или, мол, надо нам с собой овечий помет носить, но не успел: усталость взяла свое, и он провалился в чуткий, тревожный
Абулфази приготовил мощный мотоцикл, адаптированный к пустыне: широкие, с глубоким протектором колеса, вместительная коляска с багажником, даже легкий тент над пассажиром. По обе стороны от заднего колеса были надежно закреплены две канистры с бензином.
— А топлива хватит? — спросил Коллинз. — В оба конца, да по песку повышенный расход…
— Я все продумал, Леон, — ответил афганец. — Ни о чем не беспокойся!
— Хорошо, — ответил Джек. Тем более, что ничего другого, как полностью довериться агенту, ему и не оставалось.
На выезде из города дорогу им преградил джип, расписанный арабской вязью, — патруль стражей исламской революции.
Двое патрульных проверяли документы, в то время как третий держал Коллинза и Абулфази под прицелом автомата. Снова внимательное изучение британского паспорта, письма «Бритиш Петролеум», выслушивание объяснений инженера-нефтяника. Не ограничившись этим, стражи произвели тщательный обыск, даже опускали автоматный шомпол в бензобак и канистры.
Коллинз приготовился к немедленному разоблачению и напрягся было, прикидывая, как можно уложить не в меру любопытных патрульных, но черный зрачок направленного в упор ствола отогнал эти мысли. Однако обыск закончился ничем, стражи уехали, и они продолжили свой путь.
— А где рация и все остальное? — спросил удобно устроившийся в коляске Коллинз, когда вокруг потянулись периферийные солончаки пустыни Деште-Кевир.
— Я все продумал, Леон, — повторил агент. — Ни о чем не беспокойся.
И хотя американец убедился, что тот не бросает слов на ветер, когда сгустились сумерки, не удержался и снова задал вопрос:
— А мы найдем нужное место? Может, лучше переночевать и утром двинуться дальше?
— Я все продумал, Леон, — в третий раз сказал припавший к рулю Абулфази. — Ни о чем не беспокойся.
Мотоцикл несся с приличной скоростью, подскакивая на неровностях твердой соляной корки. Свет фары выхватывал из темноты начинающиеся впереди барханы.
Когда из-под колес веером стал вылетать песок, скорость пришлось сбавить. Несмотря на специальную резину, ведущее колесо иногда проворачивалось и мотоцикл заносило. Водитель молча протянул Джеку защитные очки, оберегающие глаза от песка. Похоже, он и правда все продумывал наперед. Привыкший к безалаберности восточных людей, Коллинз был приятно удивлен.
Уже около полуночи луч фары осветил какие-то развалины. Абулфази уверенно направил мотоцикл к большому проему в стене из обожженного глиняного кирпича, и Коллинз понял, что он был здесь совсем недавно. И точно — в большом помещении с куполообразной крышей, аккуратно накрытые брезентом, стояли у стены две канистры, ящик с продуктами, портативный газовый баллон с небольшой конфоркой, мощный аккумуляторный фонарь, спальный мешок и двадцатилитровый бак с водой. Значит, агент догадался заранее завести сюда все необходимое, тем более что без иностранца он не привлекал внимания стражей и меньше рисковал.
— Ты молодец, Абулфази! — сказал Коллинз.
Но агент пропустил похвалу мимо ушей.
— Будь осторожен, Лео, — предупредил он. — Здесь могут быть змеи. Хотя я и разбросал листья мяты — они ее не любят.
Включив фонарь, он внимательно осмотрел помещение, пошерудил палкой в углах и довольно подтвердил:
— Да, ни одной нет!
Потом ушел куда-то и через некоторое время вернулся, нагруженный специфическими вещами, которые начисто перечеркивали легенду безобидного инженера-нефтяника. Он поставил на покрытый песком пол рацию дальнего радиуса действия, металлический чемоданчик с шифрованным замком для Коллинза, а два автомата — модификации русского Калашникова повесил на специально вбитый в стену гвоздь. Похоже, что Абулфази действительно все предусматривал. Он нравился Коллинзу все больше и больше.
— Когда ты здесь был? — спросил Джек.
— Несколько раз. Последний — три луны назад. Отдыхай, я приготовлю еду!
Заканчивались вторые сутки. Они пробовали идти днем, но было слишком жарко, к тому же имелся риск, что их обнаружат в бинокль или с вертолета. Откуда в пустыне люди с биноклями и вертолеты — это уже другой вопрос, но даже теоретическую возможность в дальнем поиске следует учитывать. Тем более, что пустыня была вовсе не такой безжизненной, как принято о ней думать. Несколько раз им попадались змеи, как-то из жесткого кустарника выскочил какой-то зверек, напоминающий зайца… А однажды идущий впереди в боевом охранении Друг Али дал команду залечь.
— Командир! Командир… Там… Там эти… — заикаясь, говорил он в рацию «Уоки-Токи». — Ну, басмачи! Как в «Белом солнце пустыни»…
Шаров принялся изучать горизонт в бинокль и действительно увидел караван из пяти верблюдов, на которых сидели люди в халатах, чалмах и с винтовками за спиной… Собрав все свои познания о районе действия группы, он вспомнил про кочевые племена белуджей, до сих пор живущих в шерстяных шатрах у немногочисленных оазисов.
Поэтому теперь днем спали, а шли ночью, медленно, но верно сокращая дистанцию до красной точки на карте.
Здесь постоянно дует ветер, гоняя песок то в одну, то в другую сторону. Если задуматься, то пустыни — это самые большие песочные часы в мире. Только отсчитывают они не секунды, не минуты и не часы, а века… Деште-Кевир и не заметила, сколько вековых страниц перевернули ее песчинки, но огромный богатый дворец успел превратиться в руины. Кое-что еще сохранило узнаваемые очертания, но суть их все равно неузнаваемо изменилась.
Вот уцелевшая длинная стена из обожженной глины, но она ни от чего не отгораживает — в пустые провалы окон и с одной, и с другой стороны заглядывает пустыня, словно смотрит сама на себя в огромное зеркало…