Спасти Советский Союз
Шрифт:
Берия умолк, на его твердом лице пробежала чуть заметная нотка тоски. И я понял, какая страшная трагедия сейчас творится в душе этого всесильного наркома НКВД, которого боялась страна. Все, что он делал, чему посвятил жизнь, оказалось напрасным. Ради чего нужны были все эти бесконечные жертвы, если, в конечном счете, оказалось на свалке истории? И самое страшное для Берии, что на этой свалке оказался и я. Он долго стоял, думая о чем-то своем, а волны тоски наплывали и наплывали на его лицо, глаза постепенно становились влажными.
– Скажи, Лаврентий, кто мог меня спасти?
– Честно? Я, наверное, не смог бы, у меня слишком жестокое сердце, нет, изначально не был плохим человеком, но за двадцать лет я стал черствым и равнодушным. Тебя могло спасти только доброе сердце и теплые
– Но ведь у кого-то была возможность спасти меня? – чуть не плача прокричал я. – Получается, во всей огромной стране не нашлось ни одного человека, кто бы меня спас?
Берия помолчал.
– В той системе, которая была у нас, такой человек просто не мог появиться. Хотя мог бы – один. Берия задумался, роясь в своей памяти – Да, я его помню, он был относительно молод. Его еще Сталин приметил. Интересно, этого товарища после учебы послали в Сибирь заниматься кооперацией. Так ты не поверишь, такой предприимчивый оказался, поставил там дело так, что деньги к нему рекой потекли. Если бы Сталин не свернул НЭП, он стал бы одним из самых богатых людей в стране. Но потом почему-то все бросил, вернулся домой, поступил в институт, жил очень бедно, с хлеба на воду перебивался. А затем за четыре года вырос до наркома. Представляешь, какой карьерный скачок? На учебу потратил больше времени, чем на то, чтобы получить наркомовский пост. Я понимаю, НКВД расчистил дорогу для молодежи, думал за ним кто-то стоит. Но нет. Просто самородок какой-то, волшебник! За что ни возьмется, все решает. Таких редко людей встречал. Но сам его не любил. Не знаю, за что. К нему придраться невозможно, нет недостатков. Весь такой положительный, хороший семьянин, исполнительный, в интригах не участвует, амбиций никаких, гордыни нет, одна работа на уме. Вот как такого на крючок взять? Да и к людям, в отличие от всех нас, относился по-человечески. Сталин его в наркомы произвел, потом бросал на решения самых тяжелых задач. Но хозяин ценил людей тогда, когда они ему были нужны, а потом…
– Что потом? – спросил я. Мне было интересно узнать мнение Берии о Сталине.
– Потом, – Берия тяжело вдохнул. – Хозяин всегда чего-то боялся. В его душе жил страх. Не знаю, почему и откуда он взялся, но Сталин всю жизнь провел в ужасном напряжении, как будто его окружали не, верные соратники и друзья, а потенциальные убийцы, ежеминутно жаждущие лишить его жизни. Он был подозрительный, никому не доверял. Знаешь, какая у Сталина была любимая поговорка? Здоровое недоверие – хорошая основа для совместной работы. А про НКВД, что говорил? У чекиста есть только два пути – на выдвижение или в тюрьму. Вот и понимай, как хочешь, любая ошибка стоит жизни. Все мы работали, как на минном поле, один неверный шаг – и все. Самое страшное, мы не знали до конца, что хочет хозяин. У него были очень своеобразные шутки, например: «Может быть, так и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто опускались в могилу?» Вот, и решай, что он имел в виду.
– Я слышал все фразы Сталина и хорошо знаю его черный юмор. Но скажи мне Лаврентий, мог он меня спасти?
Берия опять достал платок, снял пенсне и не спеша вытер стекло, потом снова аккуратно надел.
– Я не знаю, он многое сделал для тебя. Поднял экономику. Хозяин всегда говорил: наша цель – постоянно увеличивать число советских республик. Сталин выиграл войну. Конечно, он думал о тебе, ведь твое величие – это его могущество. Мог ли он спасти тебя? Трудно сказать. Я читал историю Древнего Рима и выяснил причину, почему самая мощная империя в мире того времени рухнула. Римляне все строили на подавлении и страхе. Но в страхе можно держать одно поколение, другое, третье. Люди могут долго работать из-под палки. Но у страха есть обратная сторона – равнодушие. Если человеку невыгодно работать, то со временем он перестанет трудиться, а управлять равнодушными людьми очень сложно, и когда сила, которая вызывает страх, ослабевает, унижение, обиды и злость вырываются наружу и сносят все на своем пути. Сталин мог сохранить тебя на определенное время, но страх, который он посеял в людях, скорее всего и стал причиной твоей смерти.
– Почему ты так считаешь? – возмутился я. – Я умер тридцать восемь лет спустя после смерти Сталина. Он в моей смерти не виноват.
Берия посмотрел на меня пристальным взглядом.
– Как ты все упрощаешь! Ты умер потому, что народ не пришел к тебе на помощь. А почему не пришел? Вот ответь себе на этот вопрос.
– Не знаю, – честно признался я.
– Ты умер, потому что тебя убило равнодушие народа. Его приучили к тому, что каждый человек – это ничтожная пылинка, за которую должен решать мудрый вождь. А если эта пылинка захочет подать голос или проявить несогласие? Что было? Забыл? Вот основная причина твоей смерти – страх, который породил равнодушие.
Берия рассердился и решительно поплыл в другую сторону. Мне было жаль, что я не дал ему высказаться до конца.
– Лаврентий, постой! Кто же мог спасти?
Но бывший нарком НКВД был далеко, да и разговаривать со мной не хотел. Почему он на меня обиделся? Мне захотелось встретиться со Сталиным и спросить его, отчего я умер. Вождь родился на этой прекрасной земле в небольшом городке Гори. И в лучах уходящего солнца я поплыл на родину Отца всех народов. Я мечтал пообщаться с духом самой загадочной личности – с самим Сталиным, который определил все мое будущее, находясь на троне тридцать два года.
Глава пятая. Грузия
Внизу, петляя между зеленых холмов, шумно и весело бежала Кура, которую воспели и Пушкин, и Лермонтов. Русские люди с теплотой отзывались о Грузии. Красивые каменные дома говорили о трудолюбии и таланте местных жителей. Множество прекрасных виноградников, дававших знаменитые грузинские вина – «Мукузани», «Напареули», «Саперави», «Киндзмараули», – которые так ценил мой народ. Вдали над селением раздалась песня. Как красивы грузинские напевы! Они мягко текут по вершинам холмов, как бы приглашая в гостеприимный дом, где тебя ждут добрые хозяева, вкусный ужин и кувшин молодого вина. Но я не смогу сюда вернуться. Теперь меня нет, а ведь это была часть меня, теплая добрая и отзывчивая. С болью смотрю на селения – сколько прекрасных людей вырастила это благодатная земля, как она обогатила мою культуру, искусство! Ведь благодаря этому краю я был темпераментней, ярче и веселей.
Но зачем грустить о том, что было в прошлом? Ведь этого все равно не вернешь. Но в моей памяти всплывали широкий проспект Руставели в Тбилиси, его метро, улыбчивые лица горожан, большие платаны, которые широкими ветвями закрывали тротуары от жаркого солнца. А как здесь умели угощать! Харчо, чинара, чахохбили, сациви с ткемали, хачапури – это было просто божественное, приготовленное умелыми руками и с добрым сердцем угощение. Я вспомнил все эти вкусы и запахи, и у меня стало тепло на душе.
Вот в предгорьях главного Кавказского хребта виднеется небольшой городок Гори. Много лет назад здесь родился будущий вождь всех народов Иосиф Виссарионович Джугашвили. Все говорят, что он самый великий человек, и ему обязан тем, что стал могучим и сильным, с мощной экономикой и тяжелым военным кулаком. Но я не экономика и не армия, даже не народ, а просто край, который дал приют многим народам, начиная с самого зарождения цивилизации. Иногда я терял почти все, но возрождался и опять начинал расти, возвращая свои утраченные земли и присоединяя новые, преобразовываясь во все более могучего богатыря, с которым считаются все.
Я помню маленького Йосифа, когда он только появился на свет и громким криком приветствовал меня, просясь к своей маме на руки. Где он сейчас? Его тело лежит у Кремлевской стены, но дух должен быть где-то здесь. Ведь каждый из нас всю жизнь мечтает вернуться туда, где прошло лучшее его время – детство. Там, вдали, сияя седыми вершинами, стоят величественные пики главного Кавказского хребта. Там в лучах солнца мчится ветер, принося тучи и холодный воздух с широких русских равнин. Все это была одна земля, территория наших предков, которые завещали каждому новому поколению беречь меня и хранить единство всех, кого я взял под свое крыло и о ком думал всю свою жизнь. Но что это там, или мне мерещится? Чей-то дух, покоряя своим спокойствием, движется над облаками.