Спасти СССР 3
Шрифт:
Я не говорю про качество материалов. Но у них на хрущевках — просторные остекленные лоджии. И в подвале не крысы бегают — подвал оборудован, там для каждой квартиры есть небольшой запирающийся чулан для всякого хлама.
Плата за жилье сто девять марок за трехкомнатную. Это немного, если учесть что средний житель ГДР получает 600-1000 марок в месяц. Кстати вся коммуналка — в числе этих ста девяти марок.
Построили не так как у нас — постарались сделать дворы, какие-то закрытые пространства. Высажены деревья. Удивительно — району как мне сказали семь лет.
В каждом микрорайоне что-то вроде социально-бытового комбината, который одновременно и дом
Возможность поговорить с Хонеккером по душам появилась на второй день, когда мы посетили министерство промышленности. Там была организована небольшая выставка продукции германской промышленности — и я еще раз удивился, сколь многого добились немцы, причем в стесненных обстоятельствах. Понятно, они практически всю оборонную продукцию получают от нас, причем за копейки. И основные усилия у них направлены на группу Б, так называемую. Но — немцы были бы не немцами, если бы не добились в этом успеха. Например, их фотоаппараты покупают более чем в тридцати странах мира.
И вот на обратном пути в машине я и задал вопрос
— А как товарищ Дэн поживает…
Хонеккер насторожился
Товарищ Дэн Сяо Пин.
Это само по себе было ново — называть товарищами тех, кого раньше называли предателями и ревизионистами.
— Хорошо поживает — настороженно сказал Хонеккер
— Я вот думаю — сказал я — сколько вреда социалистическому лагерю стран принесла ортодоксия.
…
— Во времена Владимира Ильича о том, что может быть единственно верная версия социализма, коммунизма или пути к нему — была бы встречена недоумением или непониманием. Маркс не оставил точных указаний на то как именно идти к коммунизму. А если бы и оставил — сколь верным был бы этот компас спустя сто с чем-то лет.
Хонеккер явно не готов был к такому разговору
— К чему это, товарищ Горбачев?
— К тому что нам стоило бы подумать о том как прекратить раздоры в социалистическом лагере. Эти раздоры разъединяют нас и делают нас бессильными перед агрессией капиталистического мира, который силен и един как никогда. Рейган и Тэтчер добились такой близости их стран — какой не было очень давно. Остальные примыкают к ним. Мы же бросаемся обвинениями в ревизионизме…
Хонеккер улыбнулся
— А товарищи в Москве не обвинят вас в безыдейности, товарищ Горбачев?
— Безыдейность. Хорошее слово.
— ???
— Безыдейность. Нет идей. Нет новых идей, куда и как двигаться, все время перемалываем и перемалываем старую жвачку. Лет десять уже нет никаких новых идей. И это нам рано или поздно аукнется…
— Что такое по-вашему еврокоммунизм
Хонеккер пожал плечами. Мы гуляли по лесу в закрытом заповеднике, где были дачи Политбюро СЕПГ
— Ревизионистское течение.
— Да, но они приходят к власти.
— И какая нам от этого польза? Они оболванивают и размывают рабочее движение…
— Эрих…
…
— В Европе так и не произошло тех революций, на которые рассчитывал еще Ленин. Это раз. Второе. Как думаешь, насколько современные рабочие похожи на тех рабочих которых видели и знали Маркс и Ленин…
— Ваш Ленин был умным человеком.
— Ответьте, не уходите от
Хонеккер задумался
— Многое поменялось, конечно
— Именно. А скоро поменяется еще больше. Мы должны творчески развивать учение Маркса-Ленина применительно к сегодняшним реалиям
…
— И идти на сотрудничество с родственными нам силами. Даже социал-демократического направления…
— Вы впадаете в ревизионизм — твердо сказал Хонеккер
— Я пытаюсь развивать идеологию применительно к сегодняшнему времени! — разозлился я — вспомните, Гитлер смог прийти к власти исключительно потому что коммунисты и социал-демократы Германии враждовали вместо того чтобы объединяться! А кто в этом виноват?
Вопрос повис в воздухе…
— Я слышал, вы критикуете Сталина? — спросил Хонеккер
— Да
— Это неправильно.
— Почему?
— Так расшатывается уважение к партии. И к государству.
— Партия осудила культ личности. Уже давно.
— И это неправильно — твердо сказал Хонеккер
— Но почему?
— Вы не жили в то время, в которое жил он, и не были поставлены в те обстоятельства, в каких он был вынужден принимать решения.
— Да, но его осудила именно та партия, и именно то Политбюро, которое жило в это время, видело это время и эти обстоятельства. Я со своей стороны считаю, что мы должны решительно отмежеваться от культа личности и перегибов того времени, чтобы двигаться дальше. Именно партия, международное коммунистическое движение должно осудить эти извращения марксизма-ленинизма, чтобы строить что-то новое.
— Это неправильно — в третий раз повторил Хонеккер
Обратно в свой домик — у него здесь, в этом загородном коттеджном поселке был собственный домик [24] — Хонеккер возвращался в молчании.
Он понимал, что сказал лишнего, и Горбачев сказал лишнего, и хорошего ничего не будет. Они оба раскрылись, и теперь с этим придется, как то существовать, и в его собственном Политбюро есть такие же как Горбачев ревизионисты, а то и похлеще.
Время сейчас такое…
24
Это место было известно как «лесничество» там было несколько отдельных домиков и пара двухэтажных оборудованных корпусов. По меркам сегодняшнего дня — дача Хонеккера это дача менеджера средней руки под Москвой, даже проще. А были члены Политбюро СЕПГ которым даже дача отдельная не полагалась, они жили в квартирах в этих корпусах
Супруга Хонеккера, кстати не была домохозяйкой, она тоже работала
Это сказал ему человек, с которым он давно не виделся, потому что тот уже умер. Леонид Ильич Брежнев. Когда на отдыхе в Крыму, он завел разговор о нестойкости молодого поколения партийцев, Леонид Ильич помрачнел лицом, а потом махнул рукой и сказал — время сейчас такое. Они не видели того чего видели мы.
Вот так вот.
Эти слова — на самом деле жгли душу как кислота, тем более что Хонеккер понимал их полную справедливость. Они пали жертвами собственного успеха — в их странах, разоренных страшной войной, причем разоренных не один раз, а дважды за тридцать лет — родилось поколение людей, партийцев которые просто не видели того, что видели они. Им не приходилось поднимать страны из руин. Им не приходилось бороться с озверелым нацизмом.