Спасти темного властелина
Шрифт:
– Серединка на половинку. – Строри приготовился к тому, чтобы показать имеющиеся у него документы привратнику, но ворота просто отъехали в сторону. Видимо, его узнали. Оно и неудивительно, если вспомнить, на какую сумму был заказ. – Гномы прекрасно умеют их совмещать. Или просто дополнять одно другим, шлифуя созданный геомантом камень до зеркального блеска сложнейшими механическими рубанками.
– А есть ли у них…
Дальнейшие слова Тимона никто не услышал, так как из ближайшего ангара вышел он. Механический голем гоблинов. Две толстые железные ноги уверенно шагали по земле и подпирали собой объемное бронированное бочкообразное туловище, в котором прятались неведомые механизмы. Металлические руки оканчивались грубым подобием пальцев, притом на правой поверх них еще был прицеплен
– Тимон из Шиенка! – зло улыбнулся пилот, даже не думая извиняться за то, что едва не распилил пополам того, к кому обращался. – По приговору совета баронов ты будешь…
Мал ударил топором по суставу железной конечности. Во-первых, именно там, как знал орк, в любой конструкции имелось минимальное количество брони. Ну а во-вторых, был шанс повредить механизмы, заставляющие лезвие пилы вращаться. Так оно и произошло – взвизгнувший мерцающий круг начал замедляться и через несколько секунд остановился, став обычным остро отточенным диском. Вырвавшиеся из земли корни растений оплели ноги лесоруба, не давая ему двинуться с места. Стрелы и дула мушкетов уставились прямо в лицо гоблину, явно не ожидавшему такого развития событий. А в следующее мгновение его, как и пилотского кресла, на своем месте уже не было. Взмыв в воздух, они пролетели метров двадцать вверх и в сторону, после чего брякнулись на землю. Раскрывшийся только после падения серый купол парашюта заботливо укутал пилота, предотвращая попытку побега.
– Ну и зачем было так буйствовать? – спросил Тимон, ни к кому конкретно не обращаясь. – Даже если бы я не нашарил телекинезом на пульте кнопку аварийного катапультирования, то ничего не мешало мне просто сковать ему движения, переломав все пальцы. Или по-тихому свернуть шею. А теперь вот с охраной объясняться придется за устроенную вами катавасию.
– Гномов беру на себя, – шагнул к уже спешащей к ним толпе коротышек Строри. – И вообще, мы имели право защищаться, ведь на нас первых напали.
– Ой, а я тревожный амулет раздавила, – виноватыми глазами посмотрела на начальницу Лонари.
– Ничего страшного, – отмахнулась та, успокаивая бешено стучащее сердце. Потерять по глупости передвижной источник волшебства, который мог спасти от Увядания пару сотен ее сородичей… Подобный провал она бы себе никогда не простила. – Небольшая учебная тревога нам не повредит. Заодно посмотрим, как быстро доберется до нас остальной отряд не в лесу, а в условиях города.
Эльфы прибыли быстро. И дварфы тоже. Им расчищал путь танк, взятый с заставы для атаки на возрождающийся город фейри. После боя и многочисленной стрельбы, почти сровнявшей руины Ресхилака с землей, экипаж машины обнаружил трещину в орудии и был вынужден отправиться на ремонт. А поскольку им было по пути с отрядом Фиэль, то пограничники и рейдеры двигались бок о бок. А сейчас вместе прикатили на тревожный сигнал. Стражи порядка не знали о неисправности пушки, а потому документов и разрешений на быстрый бег по улицам с обнаженным оружием не спрашивали. Может быть, они испытывали большое почтение к технике и потому изо всех сил пытались сделать вид, что их в городе вообще никогда не было. Вместе с большей частью жителей, с интересом наблюдавших за отрядом и судорожно прикидывавших, за кого и против кого сегодня будут сражаться.
– Лечил бы кого нормального, поставил бы диагнозом сотрясение мозга, а этому могу записать лишь ушиб междоушного ганглия, – заявил целитель, обследовав упорно не приходящего в сознание пациента. Тот, видимо, учился на каких-то специальных курсах катапультирования, а потому упал так, как никто другой просто не смог бы. Вниз головой, на единственный во всей округе крупный камень, который гномы поленились выкинуть. Да еще его собственным пилотским креслом приголубило. – Магией такое лучше не трогать, пока не очнется. И тише будет, и от риска, что он очнется еще большим дебилом, чем был, избавимся. А то качну кровь в голове не в ту сторону – и все, готовьте слюнявчик для нового идиота. Это же не рука или нога, тут переделать по новой, но уже правильно, не получится.
– Ничего, гоблины к таким травмам привычные, – заверил его Мал. – Сам оклемается как миленький. По их меркам такой полет с подобным приземлением даже не особо веский повод дома денек-другой полежать.
Тем временем к анклаву гномов подтянулись власти города в виде четырех баронов и одного сомнительного типа, чьей родословной никто не осмеливался интересоваться из-за размеров ходившей в его подчинении шайки. Она одна была как две дружины любого из его политических оппонентов. Поэтому персона, лет двадцать назад проходившая в записях стражников Олерона как Тирт Кривой, была сочтена человеком безусловно благородного происхождения. Благодаря накопленной в годах борьбы за существование житейской мудрости и выработавшемуся умению эффективно решать любые проблемы, новоиспеченный аристократ часто становился арбитром во всяческих конфликтах. Бывший разбойник являлся судьей абсолютно нейтральным. Он одинаково не любил всех, кто не является его подчиненным и не платит ему денег. И руководствовался исключительно соображениями целесообразности, что благотворно сказывалось на управляемой им части Ристоуна.
– Отряд, целься! – как умный человек, бывший атаман давно вооружил своих молодцев дварфийскими мушкетами. И нанял трех мастеров, которые могли чинить поломанное небрежным отношением оружие. Но учитывая, что стрелка требовалось учить максимум пару недель, а более-менее сносного мечника или лучника хотя бы год, благотворные результаты такая тактика приносила. – Я лорд Тирт! Кто вы и по какому праву учиняете здесь беспорядки?!
– Да все нормально, – успокаивающе махнул ему Строри, и главный среди гномов судорожно закивал. Встрять в назревающий конфликт на стороне людей значило испортить отношения с дварфами и эльфами, которые к тому же были заказчиками. А если бы он поддержал своих клиентов, то поссорился бы с местной верхушкой. – Проблема уже урегулирована. Да я вообще не понимаю, почему из-за одного свихнувшегося гоблина, вздумавшего побуянить на своем големе, собралось столько народа.
– Да при чем тут какой-то гоблин?! – взорвался один из баронов. – Ваши бандиты ворвались в город как вражеская армия! Они промчались волной диких варваров по улицам, пугая мирных жителей! Кто, в конце концов, заплатит за тех, кого раздавило вашим танком?
– Ч-чего? – поперхнулся Строри и взглянул на танк поближе. Тот действительно был заляпан чем-то темным, похожим на кровь. – Водитель!
Из-за откинувшейся заслонки выглянула бородатая и горбоносая физиономия:
– Я ничего такого не хотел! Эта курица сама мне под колеса бросилась! Честно! Клянусь! Да ладно, чего вы все на меня так смотрите? Она все равно была тощей как сама смерть, ее бы даже на тарелку бульона не хватило!
– Вообще-то, судя по окрасу, это была утка, – задумчиво пробормотала Лонари, отдирая от корки крови и грязи чудом еще державшееся перо. – Никогда раньше не думала, что за одну пришибленную по ошибке птицу может подняться в атаку целый город.
– Действительно, – согласилась с ней Фиэль и оглядела скопившихся перед ее отрядом вооруженных людей. Впрочем, среди них имелось также несколько полукровок, парочка орков и один дварф. – О! И ты здесь, сэр Джерар. А я думала, давно уже лижешь зад, то есть, прости, служишь маршалу Наритосу. Или сражаешься с нежитью где-нибудь на фронте. Вот так же, как мы.
– Мерзкие отродья! – лексикон данного воина света, не так уж давно отпущенного из комфортного, запирающегося снаружи подвала, оказался на диво однообразным. Во всяком случае, эту фразу в его исполнении Фиэль уже помнила наизусть. – Если я услышу от вас еще хоть слово, порочащее мое доброе имя, то вы пожалеете, что спасли меня от некромантов!
– Я уже жалею, – тихонько прошептал гоблин, но услышали это все. Златокудрая, изрядно поднаторевшая в последнее время в оказавшихся не такими уж и бесполезными иллюзиях, сделала вид, будто ни при чем. – Прямо-таки истово раскаиваюсь и готов повиниться в своем грехе.