Шрифт:
Ты мог быть героем, но не было повода быть.
Ты мог бы предать, но некого было предать…
Средь множества иных миров
Есть, может, и такой,
Где кот идёт с вязанкой дров
Над бездною морской.
Да будет известно каждому, что существуют мириады миров и вселенных. Большинство из них не имеют друг к другу ни малейшего отношения, но встречаются и такие, которые враждуют друг с другом или заключают временные перемирия. Такое случается нечасто и забывается через несколько тысяч лет, становясь легендой. А где легенда, там обязательно витает призрачный дух тайны. Призрачный и зачастую обманчивый, ведь чаще всего тайна –
Мужчина производил обманчивое впечатление старика. Волосы, аккуратные усы и борода его давно стали седыми, но он был полон жизненных и магических сили жизненный путь его обещал быть ещё долгим. Его звали Мэггон, и он являлся мудрым правителем одного из миров. Мир этот не был столь уж велик, можно даже сказать, что он был даже мал и негусто населён, так что и неудивительно, что слышали о нём далеко не многие. Носил этот малоизвестный мир название Валинкар и представлял собой огромный сияющий город с прилегающими к нему лесами и полями, расположенный на плоской, но необычайно красивой планете, покрытой густой растительностью, пышно цветущими садами, кристально чистыми озёрами и живописными горами, окаймляющими эту планету. Если быть точным, то Валанкар никогда не являлся творением исключительно природным: своей необычной формой планета была обязана искуственному происхождению, однако жизнь на ней развилась самостоятельно. Однако к истории, которая будет поведана, эти факты не имеют никакого отношения и потому ими можно пренебречь.
Зато другим фактом принебрегать не стоит: жители Валинкара обладали такой продолжительностью жизни, что по человеческим меркам эта продолжительность была равна бессмертию. За это, а так же за некоторые магические способности и артефакты, в других мирах их зачастую называли богами, хотя ничего божественного в жителях этого мира не было: они никому не покровительствовали, не нуждались в поклонении, не повелевали никакими стихиями и вообще выходили за грани своего мира исключительно ради интереса. Да и магическими способностями они обладали весьма посредственными, за исключением Мэггона, который действительно мог многое, за что и был признан правителем много столетий назад. Магия же простых жителей в основном была направлена на упрощение собственного быта и на вылазки в другие миры и планеты, которым, впрочем, жители Валинкара являли себя достаточно редко. «Редко» по человеческим меркам, ведь стоит ориентироваться именно на мерки людей, поскольку если какие миры валинкарцы и посещали, то это были миры людей. Люди издревле интересовали их, поскольку очень уж были похожи на жителей Валинкара внешне, но жили какой-то другой жизнью, более короткой, более эмоциональной и более любопытной. Но все эти посещения были давно, и вообще вряд ли было бы представляли интерес, но именно с одного из них и началась одна весьма любопытная история.
Итак, ещё несколько десятилетий назад валинкарцы частенько наведывались в человеческие миры, но позже случился один случай, после которого было принято решение о запрете на посещения иных цивилизаций. Этот случай и послужил началом многих неприятностей мирного Валинкара.
У всех есть тайны, разница лишь в их масштабе и последствиях. У Мэггона тоже была своя тайна, не такая уж и страшная, как ему когда-то казалось и не такая уж и значимая, как ему, опять же, когда-то казалось. Просто у него был сын в мире людей – довольно-таки нередкое явление по меркам жизни богов, но редкое по меркам недолгого человеческого века. И всё бы ничего, но родился этот полубог, если всё-таки считать валинкарцев богами, за два года до полного самоуничтожения своей родной планеты.
Жители Валинкара давно привыкли к тому, что такое иногда случается, и могли узнавать о подобных случаях заранее. Погибающие планеты внимательные валинкарцы могли разглядеть заранее, в то время, как населяющие их народы ещё не догадывались о предстоящей катастрофе. Да, они могли знать заранее, но не могли помочь. Вернее, мысли о помощи никогда и не приходили никому из них в голову, ведь всем известно, что иногда планеты гибнут, и незаконно рожденные полубоги вместе с ними. Так устроена вселенная. В этом не было ничего столь уж печального для валинкарцев, поскольку они зачастую и не знали о существовании своих детей в других мирах, и уж тем более не отслеживали их судьбы и никак не вмешивались в их жизни. Но всегда есть исключения. Этим исключением стал Лайгон, сын Мэггона. Но не стоит заблуждаться на счёт правителя Валинкара и думать, что он вообще вспомнил бы о сыне, если бы не стечение обстоятельств.
В этом ребёнке не было ничего столь уж особенного, и своим спасением с умирающей планеты он был обязан исключительно неожиданно нахлынувшей на Мэггона сентиментальности. Вечно спокойный, рассудительный, справедливый и чтящий традиции и законы своего народа владыка Валинкара в тот роковой… или судьбоносный момент был очень счастлив. И это счастье на время затмила его рассудительность и приверженность традициям. Причиной столь ярких эмоций, не свойственных его народу, стало то, что за несколько часов до уничтожения мира, в котором предстояло погибнуть Лайгону, в Валинкаре на свет появилась двойня: Лаивсена и Феронд, чистокровные валинкарцы, дети Мэггона. На владыку это событие произвело столь сильное впечатление, что он тут же вспомнил о сыне, которого никогда не видел, но о существовании которого, как ни странно, знал. Будучи могущественным магом, он прекрасно видел, что тот далёкий мир людей разрушается, и потому тотчас отправился туда, боясь опоздать.
Он оказался в до неузнаваемо изуродованном месте, которое некогда было цветущим садом и куда он изредка отправлялся на прогулки с целью отдохнуть от тягот правления своим миром. Сейчас было не до отдыха. По переломанным деревьям и выжженной траве он мчался к дому женщины, чьё имя уже не помнил и не чувствовал себя виноватым за это – она прекрасно знала кто он и что он навсегда исчезнет.
Мэггон нашёл её без труда, но не без помощи магии. Женщина сидела у детской кроватки и смотрела в окно, за которым царила суматоха и хаос. Она не удивилась, увидев гостя и даже не удивилась, услышав его слова, сказанные без приветствий и прелюдий:
– Вы должны отправиться со мной в Валинкар. Этот мир уже не спасти, – сказал он, завороженно глядя на безмятежно спящего ребёнка и представляя, что его дети через пару лет станут такими же.
– Ты можешь забрать сына и уходить с ним, – без обиняков ответила женщина. – Мне нет места в твоём мире, и тебе это известно.
Да, это ему было прекрасно известно, но сейчас, под действиям сильных, доселе не испытываемых эмоций, он не хотел оставлять её в этом умирающем мире. Её, подарившую ему сына, пусть и полукровку.
– Послушай, – предпринял он ещё одну попытку, – у меня есть супруга, но ей прекрасно известно о существовании тебя в моём прошлом. Она не будет против, если вы с Лайгоном останетесь жить во дворце. Человеческая жизнь коротка, этот срок покажется жителям Валинкара мгновением…
– Мне нет места в твоём мире, – сухо повторила женщина. – Ты должен забрать сына, позаботиться о нём, рассказать ему обо мне и об этом погибшем мире. А теперь уходи, потому что тут становится трудно дышать, и это плохо для малыша.
Планета сотрясалась. Никто, кроме Мэггона не знал, что это происходит от того, что она сжимается. Люди слишком многое вытащили из-под земли на поверхность, и теперь кипящая магма грозила поглотить всё. Местами почва уже ввалилась, но до места, где сейчас стоял Мэггон и женщина, вручающая ему ребёнка, это ещё было очень далеко.
Прошло тридцать восемь лет.
Мэггон ничуть не изменился, совершенно не постарев. Даже сотни лет для таких, как он – пустяк, редко отмечающийся новыми морщинками, что уж говорить о жалких десятилетиях, которые на этой спокойной планете могли вообще не ознаменоваться никакими запоминающимися событиями. Владыка по-прежнему казался старым, но не более, чем в те давние дни, когда последний раз посетил мир людей и когда принял безапелляционное решение о прекращении странствий и любых посещений других миров. Он не хотел искушать других валинкарцев, которые могли, так же, как и он, однажды не устоять перед желанием спасти кого-то. Это грозило различного рода неприятностями, как казалось ему тогда, но впоследствии он понял, что даже примерно не представлял, сколько проблем ему принесёт один спасённый им получеловек.