Специалист по выживанию. Том 1
Шрифт:
– Это гениально! – Алексей Остовский шумно выдохнул. – Таким образом инвалиду могут отрастить руку или ногу. Не говоря уже о глазах, ушах…
– Хорошо, хорошо, – Михаил Владимирович торопливо перебил штатного физика, – я обязательно как следует обдумаю вашу идею и дам разрешение на эксперимент. Может быть дам, – торопливо добавил руководитель «Синей канарейки».
– Обязательно обдумайте и дайте, – от радости Алексей Остовский расцвёл как роза в мае.
– А вы пока вернитесь к своим делам, – поднажал Михаил Владимирович. – Вас ждёт величайшая загадка на земле. Ведь именно вам выпала величайшая
– Да, да, конечно, – Алексей Остовский развернулся. – Загадка… Величайшая…
Словно лунатик, которого поднять подняли, а разбудить забыли, штатный физик вышел из кабинета. Секретарша Шурочка торопливо, но аккуратно, закрыла за Алексеем Остовским дверь.
– Беда мне с этим гением, – Михаил Владимирович извлёк из нагрудного кармана носовой платок. – Никакого понятия о дисциплине и субординации. Может, – носовой платок прошёлся по широкому лбу руководителя, – отправить его на пару лет в армию, на срочную службу.
– Самый быстрый и верный способ спровадить гения, это внимательно его выслушать и пообещать содействие, – заметил Николай Павлович.
– Что я только что и сделал, – толстые пальцы Михаила Владимировича затолкали носовой платок обратно в нагрудный карман. – Иначе Алексей Игоревич застрял бы в моём кабинете часа на два и с пеной у рта принялся бы доказывать собственную правоту. Поверь, – глаза руководителя уставились на Николая Павловича, – такое уже бывало, причём ни раз. Дай бог, уже завтра наш гений забудет свою бредовую идею.
– Я бы не сказал, что его идея полный бред, – задумчиво произнёс Николай Павлович.
– И ты туда же? – брови руководителя «Синей канарейки» собрались в кучу.
– Разрешите объяснить, – торопливо произнёс Николай Павлович.
В ответ Михаил Владимирович коротко кивнул.
– Давно это было, когда я ещё проходил срочную в десантуре, – Николай Павлович махнул рукой. – Один мой сослуживец загремел в госпиталь с аппендицитом. Вы сами знаете: в наше время воспаление слепой кишки никакой сложности не представляет. Операцию по её удалению обычно доверяют стажёрам. Другое дело физическое состояние больного после операции.
Когда мой сослуживец вернулся из госпиталя, то больше и охотней всего он вспоминал о собственной беспомощности после операции. Это было так унизительно писать в «утку», которую держала бабушка-санитарка. Первое, что мой сослуживец сделал, когда едва-едва сумел подняться на ноги, так это отправился в туалет. Пусть по стеночке, пусть с черепашьей скоростью, но сам, сам и только сам по-человечески отлить в унитаз.
– К чему ты клонишь?
– К тому, Михаил Владимирович, что далеко не все люди рождаются инвалидами. Гораздо чаще инвалидами становятся. Что самое печальное, далеко не все способны смириться со своей беспомощностью и нередко сводят счёты с жизнью.
Губы Михаила Владимировича сжались в глубокой задумчивости, руководитель «Синей канарейки» принялся переваривать информацию. Когда у тебя две руки, две ноги и ты сам можешь сходить хоть в туалет, хоть в магазин, то мысли о незавидной судьбе инвалидов редко приходят в голову. Если вообще приходят.
– В «гениальной идее» нашего физика всё же есть рациональное зерно, – Николай Павлович продолжил объяснение. – Пусть строительство коммунизма мы забросили, но и
Так почему бы нам и в самом деле не уложить в «малахитовую капсулу» инвалида? – Николай Павлович выразительно поднял указательный палец. – Исцеление – это же такая конфетка, очень сладкая, между прочим. Тем более, у меня на примете уже есть подходящий кандидат. Получится – великолепно. Не получится… Ну что же, – Николай Павлович пожал плечами, – добровольцы иногда гибнут, а перед этим печальным событием в обязательном порядке дают соответствующие расписки.
На лице Михаила Владимировича отразилась глубокая задумчивость. Николай Павлович проработал с руководителем «Синей канарейки» более чем достаточно долго. Михаил Владимирович не имеет дурной привычки цепляться всеми конечностями за однажды принятое решение. Его вполне можно переубедить. Главное, действовать фактами, желательно проверенными и убойными, а не давить эмоциями.
– Признаться, мне и самому в пятьдесят лет удалили аппендицит. Я до сих пор помню то беспомощное состояние и эмалированную «утку» в руках молоденькой медсестры, – на щеках сурового начальника проступил лёгкий румянец.
Хорошо, – широкая ладонь Михаила Владимировича с треском опустилась на столешницу, – даю тебе моё благословление. Но сперва всю информацию по кандидату мне на стол. Точнее, – Михаил Владимирович недовольно поморщился, – в эту «модную электронику».
Глава 3. Пятьдесят на пятьдесят
Штатный физик Алексей Остовский и в самом деле уже на следующий день забыл о своей «гениальной идее». Однако сама идея запала в душу Николая Павловича. Ведь именно на нём лежит отбор, вербовка и сопровождение добровольцев. Список, что был предложен руководителю «Синей канарейки», от того и получился куцым, что найти этих самых добровольцев ох как сложно. Ещё на стадии выборки отсеивается львиная доля потенциальных игроков. А тут такая удача! Такая конфетка! Слишком сладкая и желанная для того, кому опостылело жалкое существование на этом свете и кого уже давно манит другая сторона бытия.
Через неделю после памятного разговора с Михаилом Владимировичем Николай Павлович сошёл с пригородной электрички на станции Горино в дальнем Подмосковье.
На серый бетонный перрон выплеснулась большая толпа пассажиров с сумками и рюкзаками, хотя на календаре всего лишь четверг. А всё потому, что эта станция конечная, электричка дальше не идёт.
Обгонять общий поток ни к чему. По металлической лестнице Николай Павлович неторопливо спустился с перрона. Самое начало августа, погода – благодать! Чёрный деловой пиджак повис через левую руку. И без него жарко. Горино, в недалёком прошлом деревня, а теперь дачный посёлок, находится чуть в стороне. Вызывать такси бесполезно, если только поймать частника. Да и зачем? Николай Павлович вдохнул полной грудью свежий лесной воздух. В столь чудный день можно и нужно пройтись пешком. Тем более, цель далёкого путешествия совсем недалеко.