Специальный агент высших сил
Шрифт:
Довольно старая, почти забытая мелодия, раздавшаяся в динамиках, всколыхнула воспоминания. Что-то забрезжило на уровне подсознания, но лишь когда после вступительного проигрыша раздался голос солиста, я вспомнил саму песню и принялся подпевать. Сбивчиво, не попадая в такт и ужасно фальшивя… но одно могу сказать в свое оправдание — этого никто, кроме меня, не слышал.
Я буду долго гнать велосипед, В глухих лугах его остановлю, НарвуНескончаемой чередой, сменяя друг друга, несутся перед моим внутренним взором созвучные моим мыслям образы, рождаемые хорошо знакомыми, слышанными пару раз и совершенно неизвестными мне песнями. А под килем Летучего Корабля проносятся города и села родной земли. Дикие степи, за покоем которых наблюдают каменные бабы, дремучие леса, где все еще привольно живется различной мелкой нечисти, судоходные реки, служащие кровеносными артериями торговли, ныне скованные льдами и безлюдные… Раскинувшиеся кляксы растущих как на дрожжах городов, вылезших за пределы крепостных стен, размытые точки хуторков и посадов, окруженных спящими под снегом полями…
Море возникло на горизонте внезапно, словно отделившись от неба, и начало стремительно приближаться, расползаясь в стороны, от горизонта до горизонта. Промелькнула прибрежная полоса, и вот уже под килем пенятся волны, а на губах явственно чувствуется соль.
…И когда на берег хлынет волна, И застынет на один только миг — На Земле уже случится война, О которой мы узнаем из книг…Стало значительно теплее, и я распустил ворот тулупа, чтобы не сопреть.
Потягиваясь, на палубу вышел Добрыня. Он сменил меня, позволив размять затекшие мышцы и поинтересоваться об ужине, время которого неумолимо приближалось, если судить по положению солнца и требованиям пустого желудка.
— Усмирение плоти, — заложив хвостом книгу, которую с увлечением читал, произнес черт, — укрепляет дух.
— Сам придумал, — поразился я, — или кто подсказал?
— Прочитал, — признался он.
Увидев удивление, отразившееся на моем лице, Ливия пояснила:
— Я ему посоветовала пояснения к Библии почитать. Пускай вникает, раз уж довелось ангелом-хранителем стать.
— А почему не первоисточник?
— А вот этого не нужно, — отмахнулся черт, — В небесной канцелярии мне, конечно, доверяют, на особом счету держат, надежды возлагают, но рисковать не стоит — обжечься можно. В прямом смысле. Да и нет ее в адских архивах, а в библиотеку небесной канцелярии без специального пропуска не пустят, крылья с нимбом у них не котируются, нужна бумажка. А на оформление необходимых документов уйдет не один день — что делать, везде бюрократия…
— А у людей?
— Да сунься я к какому-нибудь попу, так он либо кадилом по лбу звезданет и требником в рыло заедет, либо преставится преждевременно, решив, что по его грешную душу пожаловал.
— К представителям церкви тебе действительно лучше на глаза не показываться, но можно же в любом подземном переходе купить…
— Святое слово не продается, — эрудированно парировал черт, начиная находить удовольствие в богословских диспутах, где для его изощренного в игре словами мозга просто-таки бездонный кладезь возможностей.
— Э… Так это… Действительно.
— А зачем платить деньги? — уточнил черт.
— Так ты платишь за бумагу и работу типографии, — нашелся я, — а святое слово, напечатанное в книге, дается бесплатно.
— Бесплатно? — вытаращил глаза нечистый дух, начавший усиленно вживаться в роль ангела-хранителя, в чьи обязанности входит не столько забота о моем теле, сколько о душе. Теоретически. На самом же деле его приставили ко мне наверняка совсем для обратного, ибо по умению заботиться о теле черти вне конкуренции а вот доверить их заботам душу… — Да ты знаешь, сколько на рынке стоит эта книга?! Как несколько художественных романов того же формата. А ты говоришь, бесплатно… К тому же за века нашей неустанной подрывной деятельности в них не так уж и много от первоисточника осталось. Если верить адской пропаганде…
— Ты ей верь побольше, — с иронией посоветовала Ливия.
— Сам знаю. Но вони не бывает без д… Извиняюсь! Сорвалось. Сами понимаете, в каких условиях формировалась моя личность.
— Ни к чему эти споры, — напоминая о своем присутствии, вклинился в диспут Дон Кихот. — У меня Библия всегда с собой, и я могу ее почитать.
— И тебе не стыдно, мне — маленькому и болезненному, угрожать?
— Я слово Божье до тебя донести хотел, а ты… — поднялся на ноги Рыцарь Печального Образа.
— Он так шутит, — заявил я, спеша погасить конфликт.
— Хр-р-р… — раскатистым храпом поддержала меня Яга и перевернулась на другой бок, вызвав возмущенный скрип рассохшейся койки.
Дремавшая у противоположной стенки Леля приоткрыла глаза и, широко зевнув, поинтересовалась:
— О чем спорим?
— Тревожат меня эти речи, — признался Дон Кихот. — Сердцем верю вам безоговорочно — добрые вы, хорошие. Головой тоже понимаю, что люди, посрамившие главного врага человеческого — Сатану, идут к свету, но… речи ваши необычные, волшебство… смущают.
— И это хорошо, — коснувшись его руки, произнесла Ливия. — Прийти к Богу через сомнения куда как труднее, чем верить не задумываясь, но тем крепче будет вера, тем чище твоя душа.
— Спасибо, — поклонился идальго Ламанчский.
Черт открыл было рот, чтобы брякнуть что-нибудь в своем стиле, но благоразумно промолчал. Впрочем, надолго его не хватило. Буквально через минуту, встрепенувшись, он вопросил:
— А ужин по расписанию или как?
— Сейчас приготовлю, — пообещала Ливия.