Спецназ Его Императорского Величества
Шрифт:
Николай не попытался помочь, хотя и стоял рядом, только удивленно смотрел, ничего не понимая, даже когда разглядел, как около уха медленно расплывается кажущееся черным пятно. Тогда ему даже не пришла мысль, что пуля могла попасть и в него. Он просто стоял над генералом — первым человеком, убитым на войне рядом с ним.
Серый мглистый рассвет застал отряд Багратиона, потерявшего около трети солдат отставшими в горах, когда тот уже спустился со снега. Какое это удивительное зрелище! Словно кто-то нарисовал идеально ровную горизонтальную линию по склонам гор и выкрасил все, что выше, в белый цвет. Низкие, лижущие вершины рваные темные облака медленно ползли с запада. Внизу у реки в утреннем тумане, таком обычном для ноября в этих местах, прятались маленькие австрийские деревни и дорога — та самая, которую отряд должен оседлать, по которой нельзя пропустить врага.
Драгунский полк, в котором служил Данилов, по приказу Кутузова переданный Багратиону, смог совершить переход практически без потерь. Николай был уверен, что теперь, когда он ушел из-под командования Дохтурова, судьба будет благосклонна. Там, где Багратион, там бой, там победа! А уж он, корнет Данилов, можно не сомневаться, покажет себя настоящим русским офицером! Он видел, как, стоя на пороге избы, перекрестил Кутузов в спину уходящего Багратиона. Нетрудно догадаться — дело ожидалось тяжелое. Так может, это и к лучшему? Появится настоящая возможность проявить себя. Два дня прошло, а Николай все еще мучился, вспоминая последний бой. Как будто это он не уберег австрийского квартирмейстера. У него и дел-то не было, кроме как при генерале переводчиком состоять.
Данилов неожиданно почувствовал, как неуловимая мысль скользнула в голове. Что-то не так. Николай никак не мог ухватить нить размышлений, но чувство, что не все понятно в гибели Шмита, не давало покоя.
Русские успели в Голлабрун раньше французов. Князь Багратион оказался достойным учеником Суворова, славящегося блестящими маневрами и немыслимыми переходами. Усилия оказались не напрасными, в награду досталась возможность подготовиться к обороне. Измотанные ночным переходом люди оборудовали позиции для батарей, строили укрепления, готовили места бивуаков.
Опоздавшие французы не бросились сразу в бой и, не зная численности противника, стали дожидаться подхода главных сил. Мюрат, командующий авангардом, решив обмануть русских, затеял переговоры, но в итоге оказался обманутым сам, дав время на передышку.
Московский драгунский полк, согласно диспозиции, находился на самом краю правого фланга. Противников разделяла маленькая речушка, которую впору называть ручьем. Рядом с драгунами на крутом холме, возвышающемся над местностью, стоял Киевский пехотный полк, внизу в лощине, почти у самой речки — еще один. В центре, напротив австрийской деревни Шенграбен, расположилась одна из батарей, прикрываемая двумя батальонами пехоты. На левом фланге, плотно примыкая к центру, занимали позиции Азовский пехотный и Подольский егерский полки. Замыкали фланг гусары Павлоградского полка.
Атака французов, впятеро превосходящих русский отряд, шла на обоих флангах по одинаковому сценарию, — одна колонна атаковала пехотные полки, другая обходила их. В центре, после того как русская батарея подожгла Шенграбен, создав тем самым большие проблемы французам, против нее выкатили десять орудий, и артиллерийская перестрелка продолжалась несколько часов. На левом фланге наполеоновские полки легко смяли и обратили в бегство русскую пехоту, гусары не могли действовать успешно из-за многочисленных оврагов и кустарника, и только чудо в лице одной роты, ударившей во фланг французам из леса, спасло положение. Удалось остановить бегущие батальоны, перестроить их боевые порядки и организованно отступить.
Главный удар, однако, Мюрат решил нанести по высоте, занятой Киевским полком. После того как гранаты и ядра проредили русские цепи, французы спустились к реке, и дым от ружейных выстрелов заполнил лощину.
Драгуны стояли в боевом строю. Данилов понимал, что они не пойдут в атаку вниз, к реке — слишком крутой склон для кавалерии — и потому, ожидая скорую схватку, следил за колонной, охватывающей по широкой дуге фланг русских. Но он не мог знать замысел Багратиона, который построил сражение так, чтобы Мюрат не мог применить кавалерию — сильнейший род войск в его авангарде.
Когда не выдержавшие давления пехотинцы, расположенные в лощине, начали отступать к позициям Киевского полка, Багратион уже прибыл на правый фланг. Именно здесь, на склоне крутого холма, он рассчитывал нанести ответный удар. За четверть часа до этого адъютант командующего привез приказ драгунам — отойти в лес и спешиться.
Николай не мог поверить, услышав команду. Багратион приказывал ему, корнету Данилову, выйти из боя! В этот момент жгучая боль обиды не давала понять, что ни Дохтурову, ни Багратиону не было ни малейшего дела до переживаний одной боевой единицы, драгунского корнета Николая Данилова. Генералы руководили полками, в крайнем случае, батальонами или эскадронами, и то, что два дня назад Дохтуров лично обратился к корнету, редкая случайность. Но горькие мысли о несправедливой судьбе, о полной никчемности в походе захлестнули юношу. Слезы потекли сами собой и, если бы конь, увлекаемый общим строем, не пошел вместе с полком, то Николай бросился бы на землю и, закрыв голову руками, плакал навзрыд.
Багратион, гениально определив точку решающей схватки, обменял неучастие в сражении драгунского полка на всю кавалерию Мюрата, которая теперь ничем не могла помочь пехоте, наступающей на правом фланге русских. Лично перестроив разбитый у реки полк, командующий бросил его в атаку вместе с гренадерами Киевского полка и двумя батальонами егерей, подоспевшими из центра. Скатившись по склону, русская пехота штыковой атакой опрокинула наступающие полки и преследовала французов до самого дна лощины. Картина боя резко изменилась. Над колонной, обходящей правый фланг русских, нависла реальная угроза окружения, и она поспешно начала отодвигаться назад. На левом фланге Азовский и Подольский полки, хотя и отступили, но сохранили боевые порядки. Окруженные было павлоградские гусары с боем прорвались и теперь по-прежнему прикрывали фланг пехоты. В центре батарея все еще вела огонь. На правом фланге можно было развить успех, бросив на отступающую французскую колонну драгун и отрезав им пути отступления гренадерами. Но в этом скрывался большой риск: если бы Мюрат смог быстро подтянуть резервы и ударить по гренадерам, то правый фланг оказался бы разбитым, и русским не удалось избежать поражения.
Командующий дал приказ об общем отступлении. Порученцы поскакали на позиции. День клонился к закату, новых атак ожидать не приходилось, французам нужно оправиться от неудачи. Багратион выполнил задачу, даже без донесения он знал, что обозы Кутузова прошли Цнайм и дорога на Ольмюц свободна. Теперь нужно просто уйти на соединение с главнокомандующим.
Корнет Николай Данилов принял участие в двух победных сражениях, ни разу не выстрелив, не взмахнув палашом.
Поспать Каранелли не удалось. Вскоре в сопровождении двух лейтенантов и солдата он скакал по ночной дороге к Голлабруну. Весь груз пришлось везти офицерам. Один из солдат, отправившихся позавчера с Мортье на прорыв, лежал в лазарете, раненный в шею, другой, который сейчас ехал с капитаном, получил удар в спину, но, к счастью, не штыком, а прикладом.
Капитан торопился, нужно попасть в расположение авангарда до рассвета, чтобы передать Мюрату приказ Наполеона прежде, чем тот начнет действовать.
Принц встретил Каранелли довольно холодно. Конечно, он знал: капитан — личный адъютант Бонапарта, причем довольно странный, часто надолго покидающий свиту. К тому же земляк Наполеона, и император заметно благоволил ему. Но то, что было написано в письме, задело его до глубины души.
Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 26 брюмера 1805 г. 4 часа ночи.
Я очень огорчен и не могу найти слова, чтобы выразить вам мое неудовольствие. Несмотря на мой вчерашний приказ, я до сих пор не получил донесения о разгроме русского отряда, преградившего дорогу Великой армии в районе Голлабруна. Русский корпус Кутузова из-за ваших нерешительных действий ускользнул из ловушки, и все плоды победы под Ульмом потеряны.
Теперь, когда время упущено и нет смысла в немедленных атаках неприятеля, вы должны помочь моему адъютанту, капитану Луи Каранелли, выполнить крайне важную для Франции миссию. Не расспрашивайте его ни о чем, а выполняйте все просьбы, как мои.