Спецназ навсегда
Шрифт:
В общем, это было круто! Эмоции, проецируемые рыжей, долбили прямо по мозгам, так что крышу отнесло куда-то на орбиту Луны. Как мы оказались в кровати не совсем понятно, так как процесс «стыковки» не прерывался ни на мгновение.
В какой-то момент мне пришла в голову дурная идея. Говорю же, здравый смысл был на орбите Луны. В результате я поплыл и перешёл в режим боевого ускорения. Ну как боевого… Я бы сказал трахательного. То ускорялся, то возвращался в мир обычных скоростей.
А в мозг всё долбили эмоции. Безумной Валькирии это нравилось. Вот и простынь зажатая в её кулачках, треснув,
Но всё-таки всё имеет свои пределы, минут через сорок, я понял, что мне можно работать пожарником. Ибо мне даже брандспойт с водой не нужен, и так любой огонь смогу залить. А не только ревущую в голос девушку.
Да не… Ей не больно… Ей хорошо…
Через некоторое время, немного ополоснувшись в душе, мы валялись обнявшись и Белка задала странный вопрос:
— Егор, скажи честно, если ты женишься, ты жене изменять будешь?
— Э-э-э… Чего? — верите, нет, аж напрягся от такого вопроса. Я же молодой ещё, мне рано жениться!
— Ой, да успокойся, глупый, — и хлопает меня по пузу.
— Ох! — ведь точнёхонько по наливающемуся синяку.
— Прости, прости, прости, — рыжая состроив виноватую гримаску, принялась целовать синяк. — У эльфа боли, у дварфа боли, у Егорушки не боли…
Фига у неё присказки. Но вообще мне начало явно нравится. А вот Белка заметив, что «нравится» становится всё больше и больше… Отстранилась.
— Уф… Я очень даже за, но мне бы ещё немного времени, чтоб прошлый раз переварить. Подождёшь минуток двадцать, — состроив умильную мордашку, облизнула губки.
Киваю и решаю всё-таки выяснить, к чему такие разговоры, о женитьбе. На что рыжая красотка, смачно потянувшись, тем самым дав полюбоваться на свои изгибы, пояснила:
— Мы об этом, конечно, уже говорили, просто хотела тебе напомнить… — смеётся. — Ты обещал, что у меня всегда будет доступ к твоему телу. А то захомутает тебя какая-нибудь богинька на Эдеме и пиши пропало.
— Не волнуйся, — подмигиваю, — я, если что, сразу предупрежу её о том, что придётся мириться с любовницей, — смеюсь. — Кстати, насчёт богов…
— Что?
— А вот в тот ящик серебряный, можно бога запихать? Или тока вампира?
— Хм… — трёт в задумчивости носик. — Демона можно, вроде как, а вот бога, скорее всего, нет. А тебе зачем?
— Да понимаешь, — чешу подбородок, — есть на Эдеме один божок, должок у меня к нему.
— Чего? — выпучивает на меня свои выразительные глазки.
В общем, принялся рассказывать ей о своих приключениях на Эдеме. Сдув с лица прядку волос, задумчиво переспрашивает:
— Так ты же говоришь, что не помнишь ничего. Откуда тогда такие подробности, с размерами сисек голых ангелесс? — задумчиво приставляет руки к своей груди и, прикинув, что у неё явно меньше, трагично вздыхает: — Точняк, окрутят и женят, — но тут же напрыгнув на меня сверху, резюмировала, — но ты дал обещание жрице Двуединых богинь. Так что никуда ты теперь не денешься.
— И давно ты стала жрицей? — удивляюсь.
— После подземного города.
— То есть ты не просто так разговор завела, а чтоб я не просто Белке, но и жрице дал слово? — хмурюсь.
— Ну, прости, — состроив умильную мордашку, хлопает своими зелёными глазищами. —
— Пф… нет, конечно, — хватаю лапками загребущими, такие очаровательные холмики мелькающие перед глазами. — Даже рад. Теперь будет железная отмазка.
— Хм… — подаётся назад. — Вот прям чувствую, что она очень железная и такая горячая-я-я, — и, принявшись мурчать, как кошечка, сползла вниз.
Ух… Ё-ё-ё!!! Вот это я понимаю «пылесос».
— Ты не отвлекайся, рассказывай, — поднимает голову и с невинным выражением мордашки, серьёзно так поясняет: — Это у меня рот занят, а ушки-то, вот они, — смешно приставляет ладошки к голове, оттопыривая ими уши.
Нет. Вот что хотите говорите, а таких девчонок, как Белка, днём с огнём не сыскать. Но продолжаю объяснять, время от времени вздрагивая и задерживая дыхание… Уж больно хорошо…
— Да я и не помню, что там происходило, так эпизодами, и то, только после того, как мне Босяк поведал, что там было.
— Твой дух-хранитель?
— Ага. Он-то всё запомнил, вот я и подумал, а может дядюшку немного замуровать в том большом ящике? Так сказать, чтоб за жизнь подумал. За поведение своё.
— Не ссорься с ним, — отрывается на мгновение от процесса. — Он же там всё-таки главный.
— Ладно, — вздыхаю. — Постараюсь, если борзеть не будет.
— Ну, ты вообще, отморозок, — вскочив, оставляет своё увлекательное занятие и бросается вперёд, и, приземлившись боком на подушку, задумчиво произносит: — А я-то дура наивная думала, что у тебя «серебряная лихорадка» началась, и ты воспылал желанием отодрать меня на холодной поверхности драгметалла, — очень трагично вздыхает. — А ты просто мстительный тип. Вот, фу, таким быть.
— Об этом, вообще-то, я тоже думал, — чешу затылок. — Только кто ж нас туда пустит?
— А у меня ключ есть, — возбуждённо шепчет мне в ухо.
— Откуда?
— У Васильева из кармана спёрла…
Вот, собственно, потому мне подполковник и подмигивал похабно перед отлётом. Ага… Утром следующего дня, пришёл такой, а мы-то сидим, чай пьём, типа не было никой «серебряной лихорадки».
Поздоровался, бросил на стол переносной жёсткий диск и эдак ехидно говорит:
— Скажите спасибо, что я заметил, как Белка спёрла ключ, а не потом спохватился. Представляете, что бы было, если бы я на складе на злоумышленников засаду поставил? Или, например, монитор, в дежурке от той камеры не отключил. Вот бы дежурная смена порадовалась.
— Только монитор, — покрасневшая Белка, с тревогой уставилась на Васильева.
— Не волнуйтесь, — подполковник усмехается, — других копий нет. Это единственная, — стучит пальцем по жёсткому диску на столе. — И верните ключ.
Забрав же у Белки пластиковую карточку, подмигнул:
— Ну, блин, вы и отморозки-акробаты! А если бы саркофаг закрылся случайно?
— Ну не закрылся же… — пожимаю плечами.
—Ох… — Васильев качает головой. — Ладно Мажор, он по жизни такой. Но Белка!? Ты же генерал целый! — а потом, неожиданно хлопнув нас по плечам, заржал. — Ну, вы и отморозки. Это же надо умудриться, в «Саркофаге Проклятых» трахнуться. И ведь не расскажешь никому, — трагично вздыхает, разводя руками. — Белка точно покалечит.