Спецназ Третьей Мировой. Русские козыри
Шрифт:
Кошкин с утра почти что умирал: тяжело горячечно дышал, мычал, но встать уже не мог. Говорить тоже не мог, только тихонько постанывал. Симмонсу было отчего-то жалко умирающего русского матроса. Не от того, что он такой весёлый вчера был и рассказывал на жутком английском интересные истории, а от того, что просто умирал нормальный молодой белый парень. Ну и что, что он русский. Всегда тяжело, когда молодой парень умирает у тебя на глазах. Грёбаная война!
Пришли выводные полицейские, в тесном дворике гауптвахты уже разворачивался специальный
– Так, смену на перевозку – из тех, кто их охранял ночью! Даже нет, выбери из тех, кто охранял. Одного! – бросил он старшему дежурной смены.
– Сэр, пусть едет Томкинс. Он вчера после смены заявил, что немного разбирается по-русски.
– Пусть будет Томкинс. Этих вместе с Симмонсом – в машину! И поторапливайтесь, я с конвоем договорился – наша машина станет предпоследней перед грузовиком конвоя. А я здесь сейчас займусь с нашими детективами, потом съезжу на аэродром.
– Есть, сэр! – козырнул дежурный и поднял трубку телефона. – Мак, передай Томкинсу, он в полном снаряжении на конвой заключенных! С собой паёк. Чёрт знает сколько он там задержится, а у аэродромных ни хрена ничем не разживешься. Всё, через пять минут у меня на инструктаже.
Керри укатил на своём джипе. Старший смены лично проконтролировал посадку пленных и заключенного в спецавтомобиль. Громила морпех из пленных сам на руках вынес своего товарища и загрузил его в будку. Молча забрался и положил его на скамейку. Следом запрыгнул Симмонс со скованными наручниками руками. Вскоре появился недоумевающий Томкинс в полном вооружении и снаряжении. Выводной закрыл решётку автозака на два замка и запустил Томкинса вовнутрь. Произнёс стандартную формулу передачи заключенных под его ответственность, передал ключи и выпрыгнул из будки. Томкинс сквозь решётку посмотрел на заключенных, вздохнул. Проверил по внутреннему телефону связь со старшим машины и присел на скамеечку.
Кошкин испустил протяжный стон.
– Марти, что с Котом? – вполголоса спросил он у Симмонса, примостившегося на углу узенькой железной скамейки.
– Ночью плохо стало, лишь бы до аэродрома дотянул, там может уколов каких сделают. Жаль парня!
– Чего меня к вам пихнули? Так неохота на аэродром тащиться, – пожаловался Томкинс, с жалостью посматривая на лежащего на лавочке матроса.
– Себя спроси, что после смены наплёл, – посоветовал Симмонс и замолчал, потом продолжил: – сейчас бы покурить, а?
– Нельзя сейчас. Давай как поедем ближе к перевалу, я угощаю. Сейчас могут заметить, а там хоть ветерком продувает.
Наконец-то машина тронулась, минут двадцать ещё плутала по дорогам морской базы, потом подъехала к площадке построения колонн и пристроилась в самый хвост.
Подъехали грузовики конвоя, встали на свои штатные места. Крайний и первый бронированные грузовики на перекрестке дорог в районе перевала должны были ещё сопроводить грузовые автомобили, развозящие имущество
Симмонс рассказал всё это Булыге. Этими дорогами он ездил не одну сотню раз, а сейчас впервые посещал эти места в будке для перевозки заключённых.
– Вон смотри, Камень, – показывал негр в узкое зарешеченное окошко, – вон та машина, она пойдёт на левую батарею. Последние две недели мы туда ежедневно гоняли – снарядные короба, пулеметные ленты возили. Вон они, парни, сидят все с моего отделения. Жаль, Керри Джимми грохнул. Прямо так, из пистолета как собаку, добил еще. Эх, а вон там, смотри, на аэродром всякую всячину с местных складов везут. Сейчас ещё минут тридцать стоять будем.
Наконец-то колонна тронулась. Кошкин уже даже не стонал, а только тяжело дышал. Когда выехали за территорию базы, Томкинс осторожно прикурил сигарету и подал её сквозь прутья решётки Симмонсу. Булыга от предложенной сигареты отказался, отрицательно махнув головой. Марти с наслаждением курил, осторожно пуская дым в окошко. Жаль, что Кот без сознания, можно было бы с ним покурить и поболтать, скрашивая скуку переезда и тревогу ожидания за своё будущее.
Вскоре колонна начала забираться на перевал. На перекрёстке дорог головной «Гантрак» ушёл налево, за ним пристроился грузовичок с ящиками.
– На батарею ушли, – прокомментировал Марти, – сейчас дойдут до поста на мосту, конвой останется ждать, а грузовик доберется до батареи, потом разгрузится, вернется и только тогда мы снова тронемся. Гарантирую вам час ожидания.
– А то и больше, – добавил Томкинс, – это хорошо, что на правую батарею сегодня грузов нет.
– Ага, точно! Её же с месяц назад уже новыми лентами и снарядными ящиками загрузили, – вспомнил Симмонс, – так что ждём.
– Может, перекусите, мне паёк всунули, – предложил Томкинс.
– Да я бы съел чего-нибудь, – не отказался Симмонс. – Валун, ты перекусишь, пока копы угощают? Нас ведь так и не покормили завтраком.
Булыга снова молча отрицательно покачал головой и уставился неподвижным взглядом в пол. И тут издалека прилетел звук мощного хлопка взрыва и по крыше что-то застучало.
– Что это? – с удивлением спросил вышедший из ступора Булыга.
– Дерьмо какое-то, – ответил ошарашенный Томкинс, – даже не знаю.
– По-моему, на батарее грохнуло, – вставил слово чутко вслушивающийся в происходящее Симмонс, – да-да, точно на батарее! Да что-то очень сильно, вон как осколки-то валятся.
Пока судачили и давали предположения, уже совсем неподалёку раздались звуки автоматных и пулемётных очередей, пару раз грохнули гранаты.
– Твою мать, да это же возле моста! Что там творится?! – взвился Симмонс.
Томкинс заметался в тесноте:
– Чёрт! Парни, сидите тихо, прошу вас! – он схватил трубку внутреннего переговорного устройства. – Да, понял, как нет связи? Есть, как по инструкции? Понял, сэр.
Он с круглыми глазами повернулся к пленным:
– Парни, я должен по инструкции вас убить! На колонну напали русские диверсанты.