Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта
Шрифт:
Саша подвел пенек прицела под обрез стального шлема, задержал дыхание, выбрал свободный ход спускового крючка и на выдохе дожал. Выстрел! Винтовка мягко ударила в плечо. Вот это да! Отдача намного меньше, чем у трехлинейки, а стрельба комфортнее.
Попадание было точным – да с сотни метров и из обычной трехлинейки попасть не хуже можно.
Саша осмотрел в прицел кладбище, вернее – только его переднюю, видимую часть.
Притихли немцы. Не иначе – пакость какую-нибудь замышляют, вроде атаки.
Саша повел винтовкой вправо, выискивая цель. А вот
Саша прицелился первому в ногу – в бедро. Выстрел! Немец упал, беззвучно разевая рот. Конечно, до него метров триста, никакой крик не долетит.
Оба немца бросились к раненому. Саша прицелился и выстрелил в спину одному, а потом – другому, с удовлетворением заметив, что попал. Спасибо конструктору СВТ: сделать подряд два выстрела – почти дуплетом – из трехлинейки он не смог бы.
Уже не спеша Саша добил раненого выстрелом в голову.
Из памяти чеченской кампании девяностых годов всплыло: тактика, которую он применил, была чисто ихней. Специально ранили нашего бойца, а когда товарищи приходили ему на помощь, безжалостно расстреливали их. Да и винтовочка хороша, зря на нее ополченец обижался. Полчаса всего-то прошло, а на счету – четыре убитых немца.
Саша потом сделал на прикладе четыре зарубки. Это, конечно, не такой счет, как у Людмилы Павлюченко – 343 убитых врага, или Максима Пасефы – 273 убитых, но начало снайперской стрельбе положено. А в снайперах ох как нуждался фронт! Но только в конце сорок первого года наконец откроются снайперские курсы и на фронте организуют снайперские команды. Набирать в них будут охотников, отличных стрелков. И это себя оправдало: за годы войны только снайперами будет убито более пятисот тысяч немцев.
Саша выбрался из развалин и подошел к Ивану и Сергею.
– В белый свет палил? Или немцев пугал? – улыбнулся Сергей.
– Да нет, винтовку опробовал.
– Ну и как?
Саша показал четыре свежие зарубки на прикладе.
– Это что за царапины? – поинтересовался Иван.
– Четырех немцев убил. Снайперы так счет ведут – ну, как артиллеристы, если тебе понятнее. Подбил танк – звездочку на стволе рисуешь.
– Это пока мы здесь лясы точили, ты четверых убил? – удивился Иван. Он уже знал немного Сашу – тот слов на ветер не бросал и зря не бахвалился.
– Времени сколько? Что-то желудок сосет, есть пора, – Саша посмотрел на часы. – Двенадцать ровно.
– Ну-ка, покажи часы.
Сергей с Иваном осмотрели диковину.
– Где взял?
– Трофей.
– Я себе такие же хочу.
– Убей фашиста и сними с него часы.
– Может, махнемся на что-нибудь, – не унимался Сергей.
– Так ты же гол, как сокол! Да я и не отдам часы, мне они нравятся.
Не говорить же им, что часы японские и куплены в обычном магазине через шестьдесят пять лет после войны.
Бойцы направились к месту расположения батальона. В нетерпении они ввалились в подвал, служивший кухней, где их встретили восторженные возгласы ополченцев.
– О, вовремя, парни! Тут на одном
В подвале и в самом деле пахло мясным духом.
Надо сказать, что мясом бойцов не баловали, редко оно в котелке бывало. А, учитывая, что Смоленск был почти окружен, с питанием дело обстояло совсем плохо. Немецкие танки перерезали шоссе на Москву в пятнадцати километрах от Ярцева, и уйти к своим теперь можно было только по полям да лесам, где техника не пройдет.
Мяса дали много. С черным хлебом – сытнее не бывает. Наелись от пуза. А чего не есть? Холодильника нет, в тепле мясо пропадет быстро. Вот рота корову зараз и съела.
После еды в сон потянуло, к тому же в предыдущую ночь поспать почти не удалось.
Город обороняла 129-я стрелковая дивизия генерал-майора А.М. Городнянского. На очистку кладбища от немцев направили истребительный батальон. Немцы нащупали на левом берегу уязвимое, слабое место в обороне и смогли переправиться и занять тут плацдарм.
Едва бойцы вышли из-за здания на открытое место, немцы открыли интенсивный огонь. Понеся потери, батальон отступил. Кто же в лоб без разведки, без артподготовки наступает? К сожалению, в сорок первом – сорок втором годах этим грешили не только командиры из резервистов, но и кадровые военные – людей не жалели.
С призывом «За Родину! За Сталина!» из окопов поднимался политрук. Чтобы не быть обвиненными в трусости, за ним поднимались пехотинцы – на пулеметы немцев, на танки.
Доходило до маразма. Один из кавалерийских корпусов бросили на прорвавшиеся немецкие танки. Исход был предсказуем – корпус бессмысленно полег.
Саша взобрался на второй этаж полуразрушенного здания и устроился поудобнее у окна. Обзор открывался неплохой. Впереди – кладбище с засевшими на нем немцами. В окно справа видна широкая лента Днепра.
Заметив на воде какое-то движение, Саша перебрался к правому окну. Ба! Да это немцы подкрепление своим переправляют!
От правого берега отчалили две большие резиновые лодки – каждая вмещала пятнадцать-двадцать человек. Надо дождаться, пока лодки выйдут на середину реки, и попытаться утопить их. Солдаты с оружием, в сапогах, с ранцами – выплыть и спастись удастся немногим. Вопрос только в том, потонет ли лодка от пулевого отверстия. Немцы к надежности любой техники подходили ответственно, все делали на совесть.
Лодка состояла из нескольких герметичных отсеков. Прострелишь один, другие будут продолжать лодку на плаву держать. Но и смотреть бе-зучастно, как подкрепление плывет на этот берег, невозможно. Взвод вновь прибывших солдат – опытных, с автоматами – может смять необученных ополченцев.
Лодки уже отплыли от берега на изрядное расстояние. Пора!
Саша на глаз прикинул дистанцию, подкрутил маховичок прицела – по-любому попасть должен, лодка – цель большая. Он прицелился и выстрелил. Промахнулся, что ли? Ничего не изменилось. Еще выстрел и еще… А лодка плывет. Вот она на середине реки, за ней идет вторая.