Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта
Шрифт:
– Тихо ты! – попытался остановить его Саша. – Чего взбеленился?
– Гляди, старшой!
Сергей подполз ближе к заднему борту грузовика, расправил какую-то тряпку, и Саша онемел. Хоть и темно было, однако при свете луны он все же увидел – знамя! Наше знамя, двадцать четвертой стрелковой дивизии! Шитую золотом надпись прочитать было можно.
– Это же немцы, суки, штаб дивизии разгромили, знамя взяли! А мы своим вернем! Как думаешь, старшой, по ордену нам дадут? – Сергей возбудился.
– Ты еще к своим перейди и знамя доставь! – урезонил
Знамя – святыня части. Пока знамя у знаменосца, полк или дивизия живы, и даже если погиб последний боец, честь не уронена. Потеря знамени – несмываемый позор, такую часть, даже если она в полном составе, расформировывают.
– Я доставлю, – взволнованно зачастил Сергей, – вернее – мы доставим!
Он снял немецкий френч и нательную рубаху, обмотал вокруг своего тела вдвое сложенное знамя и вновь натянул рубаху. А вот френч уже не сходился, даже пуговицы застегнуть нельзя было. Это не наша безразмерная гимнастерка. Но Сергей только рукой махнул: «Сойдет!» Потом, слегка задумавшись, спросил:
– Ну а медаль хотя бы за спасение знамени дадут?
– Далась тебе эта медаль! – вступил в разговор молчавший до этого Иван. – Грузовиком управлял Володя, стрелял по легковушке старшой, документы у фрица тоже старшой забирал – вместе с Виктором. Ты-то каким боком к спасению знамени причастен?
– Так не одному же мне – всем нам! Вот представляешь, приду я с фронта домой, а на груди – ни одной медали, не говоря уж об ордене. Земляки мои из деревни Рыжковка Переволоцкого района спросят: «Ты чего же, Сергей, так плохо воевал? Не в тылу ли проедался, за чужими спинами прячась?» И что я им скажу?
Сергей сел в угол кузова и замолчал.
Награды на гимнастерках и в самом деле были большой редкостью, и если и встречались у кого – так за финскую войну или за бои в Испании. Наградами гордились, и при необходимости документы подписывали – орденоносец Иванов.
Не только наград было мало – всего остального тоже не хватало. Бедно жил народ. Велосипед был редкостью, мотоцикл воспринимался так же, как личный вертолет сейчас. Личные машины в собственности были только у народных артистов и академиков, потому и управлять автомашинами умели далеко не все, можно сказать – единицы.
Да что мотоцикл, наручные часы – огромные, тяжелые – были гордостью владельца. Бойцы Красной армии не брезговали снимать часы с убитых немцев – трудно без них военному человеку. Немцы же наручные часы имели поголовно, да и не только их.
И что интересно, – никто не роптал, не говорил, что плохо живет, – все верили в светлое социалистическое будущее.
Саша же сунул документы в портфель и застегнул полированные замочки. Все равно он язык не знает, так пусть их Вилли посмотрит, может, что-то ценное есть – все не с пустыми руками к своим явимся. Хотя и одного знамени хватило бы.
Они проехали Лешно, Зарубинку, Верховье.
– Тормознуться бы, может, в деревне еду раздобудем? – спросил Иван.
– В этой форме ты не просить должен – только отбирать. Да и в прифронтовой
– Так фронт вроде же еще далеко!
– А ты послушай!
За шумом мотора, да еще в кузове, крытом брезентом, посторонних звуков не было слышно.
Иван подобрался поближе к заднему борту и вслушался. Саша смотрел на Ивана с интересом – он-то уже четверть часа слышал дальние раскаты. Пушки где-то далеко бьют. Пулеметов еще не слыхать, но коли пушки слышны, стало быть, до передовой – десять-пятнадцать километров.
– Эх, что имеем – не храним, потерявши – плачем, – сказал Иван.
– Это ты о чем?
– О складе продовольственном, что охранял. Меня бы сейчас туда.
– Не о том думаешь. Машину бросать пора.
Саша подобрался к кабине.
– Володя, съезжай в лес.
Грузовик проехал еще немного и свернул с грейдера на глухой проселок. Танкист заглушил мотор.
– Все, парни, вылезайте! Дальше – пешком да на пузе.
– Эх, а как хорошо ехали! – огорчился танкист. – Это ты с машиной хорошо придумал, старшой. Немецкая машина, гитлеровская, – уточнил он, – а хороша, не хуже нашего «Захара».
«Захарами» называли отечественные «ЗиС-5».
– Ну что, бойцы, попрыгали!
– Это еще зачем? – возмутился Сергей. – От голодухи скоро качать начнет, а ты изгаляешься.
– Это надо для того, чтобы в пути на тебе не бренчало ничего, чтобы ты в опасный момент себя посторонним звуком случайно не выдал.
В окруженцы попали бойцы из всех родов войск, но разведчиков среди них не было.
Они попрыгали, поправили оружие, снова попрыгали. Александр нашел, что теперь ситуация в полном порядке.
– Идем по лесу вдоль дороги, – предупредил Саша. – Я – впереди, вроде как в боевом охранении. Иван, забери портфель – головой за него отвечаешь.
– Старшой, подожди, – встрял танкист, – а с машиной как же? Может, подожжем?
– И немцев на хвост повесим. Отставить! Шагом – марш!
Саша шел по лесу, держа грейдер с левой стороны, в поле зрения.
Через час начало светать. Ночная темень посерела, луна спряталась за облаками.
На дороге оживилось движение, прошла колонна грузовиков с пехотой. И чем ближе становился фронт, тем чаще встречались немцы – они едва не наткнулись на немецкую гаубичную батарею. Повезло – Саша первым успел обнаружить часового. Они отошли назад и обошли батарею стороной.
Через километр бойцы вышли на немецкий полевой госпиталь. Прошли стороной, не особо прячась – медикам и раненым не до своих здоровых камрадов, идущих в сторону фронта.
Однако Саша сделал вывод, что воинские части недалеко одна от другой стоят и пробиться через них днем невозможно. Надо устраивать дневку и отдыхать, да и то рискованно. Набредет случайно какой-нибудь ганс, и последствия непредсказуемы. Правда, обошлось – затихарились в небольшом овраге. Одна беда преследовала – не было воды. Есть хотелось, но к этому притерпелись, а жажда к вечеру мучила.