Спецшкола для нечисти
Шрифт:
— И что случилось?
Я так и не поняла: из вежливости она спросила или ее действительно заинтересовал этот эпизод моей биографии.
— Если коротко — я ошиблась. Если чуть подробнее, то я едва-едва не очутилась в крайне некрасивой ситуации. Человек, в которого я влюбилась, оказался совсем не таким, как я себе представляла. Мне сложно об этом говорить… я еще никому не рассказывала… — Отчего-то вспоминать было трудно. Прошло уже два года, а все равно что-то глубоко внутри откликается болезненным эхом, стоит лишь упомянуть о тех событиях. Я пережила, я справилась, я стала куда сильнее и намного вдумчивее подхожу к собственным эмоциям и чувствам… и да, я стала много циничнее, но другие — увы — в нашем мире не выживают.
— Если не хочешь — не говори. — Фидда безразлично дернула плечом, но все-таки я сумела разглядеть под этой безупречной в своем исполнении маской пока слабый, но искренний интерес. Ну, хоть какой-то отклик. Может, даже разговорить ее получится, а там уже и до решения ее проблемы недалеко.
— Нет, мне давно следовало бы выговориться и забыть, но я привыкла, что в своем окружении никому не могу доверять до конца, — бледно улыбнулась я, невольно переносясь в то время, когда я еще верила людям.
— А мне? Ты мне доверяешь? — От удивления Фидда стала вновь похожа на ту самоуверенную особу, что так меня поразила при первой встрече.
— Я бы очень этого хотела. Ты особенная. Впрочем, как и все в этих стенах. Но в отличие от остальных ты мне чем-то напоминаешь меня саму. А я никогда не боялась смотреться в зеркало. — Давно я не была ни с кем так откровенна, даже Ника — моя маленькая умненькая сестричка — не сумела приблизиться ко мне настолько, чтобы я сама пожелала открыться.
Фидда чуть заметно склонила голову к плечу, не сводя с меня внимательного взгляда. Что творилось в этот момент в ее очаровательной головке — не знаю, но мне хотелось бы верить, что она пришла к тем же выводам. Мы похожи. Не внешне, не характерами и даже не линией поведения, а чем-то гораздо более глубинным. Мировоззрением? Возможно. Мы одинаково воспринимаем эту реальность, ставя акценты на одних и тех же местах. Но в то же время между нами пролегла пропасть, которую никогда не преодолеть, — слишком сильно разнятся традиции наших народов.
Впрочем, иногда на многое можно закрыть глаза.
— Я тоже, — внезапно улыбнулась она. — Я тоже не боюсь смотреть в зеркала, Лика. — Мне сразу стало легче. Как бы там ни было, но долго зацикливаться на неприятностях я не умею. Да и где наша не пропадала? Уж как-нибудь и сама выпутаюсь из всех бед, и другим помогу в меру сил и возможностей.
— Что ж, раз мы пришли к определенному консенсусу, то я продолжу, если позволишь, — спокойно произнесла я и, дождавшись ее кивка, продолжала: — Мне было пятнадцать лет, когда я на очередном приеме встретила мужчину своей мечты. Это было чувство, вспыхнувшее с первого взгляда. Не поверишь, но мне и в голову не пришло остановиться на секунду и просто подумать: я ведь никогда не была легкомысленной особой, способной увлечься кем-то в такие рекордные сроки. Да и как можно было думать, если объект моих чувств почти сразу же стал проявлять свою заинтересованность? Пара танцев, несколько букетиков, тайно переданных через смущенно хихикающих служанок… ничего особенного, но я была слишком увлечена. Да и что предосудительного может быть в этом? Я всего лишь приняла несколько знаков внимания… но это лишь на первый взгляд. Я росла без матери, а потому многое воспринимала не так, как остальные юные леди моего возраста. Тогда я не понимала, что, принимая эти «знаки внимания» без разрешения отца, я ставлю пятно на свою репутацию. Конечно, это не такие уж и вопиющие нарушения, но в глазах общества хватит и малости, чтобы окончательно пасть. Разумеется, никто не стал сразу пользоваться моим, мягко говоря, двусмысленным положением. Да и чтобы скомпрометировать меня в глазах общества, было нужно нечто большее, чем парочка принятых подарков да переданных записок. А я тем временем настолько увлеклась своей любовью, что окончательно потеряла голову. Ты не подумай, ничего такого не было… вернее, как бы тебе сказать… я вовремя очнулась. Да, думаю, это ближе всего к истине. Оказавшись всего в шаге от окончательного падения, я пришла в себя и поняла, что все события последних недель были ложью. Меня приворожили, использовав наследие хамелеонов. И если бы в определенный момент не пробудился мой собственный дар, боюсь, в руках моих врагов оказались бы слишком серьезные доказательства моего «грехопадения».
— Лика…
— Не надо, не жалей меня. Что было, то было. Никто не в силах изменить прошлое. Я вовремя очнулась и, утратив гордость, веру и наивность, смогла сберечь хотя бы собственную честь. Это уже немало.
— И что ты сделала со своими врагами?
— Ничего. Потому что не мне мериться силами с Верховным иерархом Святой Церкви. Он хотел накинуть на меня поводок, но я сорвалась. Однако кое-какие компрометирующие меня материалы у него остались до сих пор. И я не знаю, когда и что может из этого всплыть.
— Лика…
— Ну вот, как видишь, мне не так уж и везет. — Я вымученно улыбнулась Фидде. — По крайней мере, не думаю, что я в скором времени решусь проверить степень этого самого «везения».
— В этом мире случается все — это первое, чему учат у нас в Пустыне, — неторопливо произнесла моя собеседница, задумчиво глядя прямо перед собой. — И цель нашей жизни заключается именно в преодолении препятствий, выпавших на нашу долю. Я не представляю, как может быть по-другому.
Я неопределенно пожала плечами. Для меня это всего лишь слова. Да, верные, которые можно — и нужно — понимать, но только слова.
— Может, все же расскажешь, что у тебя случилось? — спустя некоторое время поинтересовалась я.
Фидда как-то преувеличенно безразлично пожала плечами. Все-таки у нее произошло что-то серьезное, не стала бы она так убиваться по пустякам — не такой она человек. Вопрос в том, доверится ли она мне.
— Вчера было новолуние, — так, словно это объясняло абсолютно все, произнесла она.
Я непонимающе нахмурилась. Можно, конечно, попытаться вызнать нужные мне подробности у дайкай, но не факт, что та ответит.
— Я не знаю ваших обрядов, — смущенно улыбнувшись, призналась я.
— Их мало кто знает, — чуть оживившись, ответила пустынница. — Мы редко кого приглашаем со стороны, а из наших никто не станет делиться с равнинниками своими знаниями. Новолуние для нас — это рождение новой судьбы, другого пути, который прежде существовал лишь в виде вероятности. Вся наша жизнь основывается на обрядах, происходящих на новолуние. Именно поэтому мы придаем столько значения им.
Я все еще не понимала, что могло случиться и как это может быть связано с обычным астрономическим явлением, а вот моя дайкая уже успела сделать какие-то выводы, ибо ее внимание и нетерпение я ощущала всем своим существом. Топю что-то явно насторожило, и теперь она ждала, сбудутся ее опасения или нет.
Я ждала пояснений, но их не последовало — Фидда вновь ушла в себя.
«Спроси у нее — кто», — внезапно потребовала от меня дайкая. Едва ли не впервые за время нашего знакомства ее голос звучал столь категорично.
Что — кто? — абсолютно ничего не понимая, переспросила я.
Она поймет. Просто спроси.
Почти приказ. Вот ведь повезло с «записной книжкой» — написано много, а ключик к замочку где-то затерялся, и все эти знания лежат мертвым грузом: и выкинуть жалко, и пользы никакой.
Спрашивай!
Уже-уже, — отмахнулась я от разъяренной дракоши.
— Кто? — достаточно громко, чтобы встряхнуть Фидду и привлечь к себе ее внимание, спросила я.
— Твой телохранитель, — безжизненно произнесла она. Одновременно с этим в моем сознании всякими разными словами начала ругаться Топя. Кажется, для нее это имело какое-то значение.
Спроси, каков ответ!
Каков ответ?
Теперь я понимала еще меньше, чем в начале.