Спецслужбы мира за 500 лет
Шрифт:
«И от сего времени повелеваем боярам нашим и окольничим, и думным и ближним, и всяких чинов людям на Москве, и в приказах, и у расправных, [141] и в полках у ратных, и у посольских, и всегда у всяких дел быть всем между собою без мест, и впредь никому ни с кем никакими прежними случаями не считаться и никого не укорять и никому ни над кем прежними находками не возноситься». [142]
Как видим, отмена местничества затрагивала не только военную службу, но и всю систему государственного управления.
141
Расправная палата – высший совещательный орган при Федоре Алексеевиче.
142
Цит.
Представители сословий, собранные на чрезвычайное «сидение», одобрили реформу и осудили «богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество». [143] Разумеется, многие представители древних родов подписали документ под нажимом, наступив на горло собственной песне, но таким образом был укреплен принцип единоначалия в жестком проведении в жизнь государевой воли.
Надо ли говорить о том, что бояре затаили обиду. Однако высказать несогласие публично они не решились, опасаясь навлечь на себя царский гнев и неодобрение Русской православной церкви, иерархи которой поддержали ликвидацию местничества. Боярам, присутствовавшим при сожжении Разрядных книг, патриарх Иоаким наказал:
143
Там же. – С. 241.
«Начатое и совершенное дело впредь соблюдайте крепко и нерушимо; а если кто теперь или впредь оному делу воспрекословит каким-нибудь образом, тот бойся тяжкого церковного запрещения и государского гнева, как преобидник царского повеления и презиратель нашего благословения». [144]
На наш взгляд, уничтожение местничества можно сравнить с первым этапом введения опричнины при Иване IV. И в том и в другом случае с привлечением представителей высшего духовенства была проделана подготовительная работа по формированию общественного мнения. В целом, новый подход к подбору и расстановке кадров «быть всегда без мест» опирался на прецеденты, случавшиеся в ряде военных походов в предыдущие десятилетия.
144
Там же.
Государь одержал важную и притом бескровную победу, но через два с половиной месяца (27 апреля 1682 г.) скоропостижно скончался, не оставив наследника. Над Россией вновь замаячил мрачный призрак кровавого Смутного времени.
Ситуация, сложившаяся в Москве к апрелю 1682 г., во многом напоминала ситуацию после смерти Бориса Годунова. При возведении на престол десятилетнего царевича Петра группа окольничих во главе с «дядькой» Б. А. Голицыным явилась во дворец, поддев под платье панцири. Кадровый состав специальных служб, ведавших различными аспектами государственной безопасности, оказался по разные стороны баррикад – в зависимости от личных симпатий, интересов и родовой принадлежности. Придворных партий было несколько: партия царевича Ивана, лица, поддерживающие царевича Петра, и сторонники их старшей сестры (для Петра она была всего лишь сводной сестрой), царевны Софьи. В результате было принято Соломоново решение: «старшим» царем объявлялся болезненный Иван Алексеевич, сын М. И. Милославской, а «младшим» – Петр I, сын Натальи Кирилловны Нарышкиной, но оба царя – при правительнице Софье. Впрочем, этому предшествовали драматические события. Двадцать седьмого апреля 1682 г. Нарышкины провозгласили царем младшего – Петра, но в дело вмешались стрельцы, умело направляемые Софьей. В результате Стрелецкого бунта Иван V не только был посажен на престол, но и утвержден Земским собором 26 мая 1682 г. в качестве «первого» царя.
Правительство Нарышкиных, находившееся у власти всего две недели, допустило несколько кадровых ошибок, чрезмерно возвысив представителей своего рода. Многие приближенные Федора Алексеевича (потенциальные союзники) от Петра были удалены, что повлекло за собой значительное ослабление царских секретных служб. Контроль над московскими стрелецкими полками, отвечавшими за порядок в столице, был утерян. Казна была практически пуста, жалованье стрельцам выплачивалось нерегулярно, с большими задержками, а руководитель Стрелецкого приказа князь Ю. А. Долгорукий, потворствовавший произволу и финансовым злоупотреблениям стрелецких полковников, в среде стрельцов прежнего веса не имел. Его сын, М. Ю. Долгорукий, руководивший Иноземским и Разрядным приказами, также не пользовался авторитетом. Итогом бездеятельности
Единственным человеком, способным остановить беспорядки и восстановить управление, был А. С. Матвеев, вернувшийся по повелению Петра 12 мая 1682 г. в Москву. По дороге он получил известие о готовящемся заговоре и заявил предупредившим его стрельцам:
«Уничтожу бунт или положу жизнь за государя, чтобы глаза мои на старости лет большей беды не увидали». [145]
Артамон Сергеевич опоздал: у него не было в запасе ни времени, ни силовой опоры, за исключением Стремянного полка. Находясь более пяти лет вдалеке от столицы, не получая должной оперативной информации, он был не в полной мере осведомлен о заговоре Софьи и Милославских. Последние, знавшие способности Матвеева, спешили: переворот был назначен на 15 мая – день гибели в Угличе царевича Дмитрия.
145
Там же. – С. 260.
Сигналом к выступлению послужило ложное известие о смерти Ивана Алексеевича от рук Нарышкиных, обеспечившее необходимую для стрельцов мотивацию к бунту. Стрельцы Стремянного полка сопротивления не оказали. В итоге Кремль, ворота которого оказались незапертыми (!), был легко захвачен. В течение 15–16 мая А. Матвеева, Ю. и М. Долгоруких, И. Языкова, Л. Иванова и многих других сторонников Нарышкиных убили (некоторых из них выдали собственные слуги).
Девятнадцатого мая стрельцы запросили долг за службу в сумме 240 тысяч рублей, и их требования были удовлетворены. Двадцатого мая в ссылку отправили постельничего А. Т. Лихачева, казначея М. Т. Лихачева, окольничего П. П. Языкова, чашника С. И. Языкова, думного дворянина Н. И. Акинфиева, думных дьяков г. Богданова и Д. Полянского, спальников А. А. Матвеева, С. Ловчикова, стольников П. М. Лопухина, В. Б. Бухвостова и других лиц, на которых стрельцы «били царю челом». Разумеется, в опалу попали практически все Нарышкины.
Однако спешка привела к тому, что переворот оказался недостаточно подготовлен. Несмотря на кажущийся успех, главной стратегической цели – установления единоличной власти – Милославские не добились. Утолив свои «кровавые буйства» и убедившись, что царевич жив, стрельцы утратили свой агрессивный запал. Двадцать третьего мая князь И. А. Хованский, назначенный главой Стрелецкого приказа, сообщил Софье, что в полках сошлись во мнении: мол, пускай по малолетству царствуют оба государя, а сестра их в том помогает. Это было все, что на тот момент смогла выиграть Софья. Она правила во дворце, а в церквях постоянно произносили имя великих государей Ивана и Петра Алексеевичей.
Софья (как и ее брат Федор) была ученицей С. Полоцкого, хорошо знала иностранные языки и владела ораторским искусством. Будучи женщиной, в силу традиции она не могла рассчитывать на безусловную поддержку бояр и дворянства. Более того, лето и осень 1682 г. правительство Софьи и молодые государи находились под угрозой нового стрелецкого бунта. «Так совершалось похищение верховной власти при помощи войска, напоминавшего римских преторианцев и турецких янычар. Но образовавшееся вновь правительство находилось в необходимости потакать стрельцам, которые его создали и поддерживали». [146] Главная угроза исходила от Хованского, саботировавшего указы царевны (например, о посылке в ее распоряжение Стремянного полка). Подобраться к нему было не так-то просто: боярина окружала вооруженная пищалями охрана, на его дворе постоянно находилось около ста стрельцов, а при выездах карету охраняли 50 стрельцов.
146
Костомаров Н. И. Указ соч. – Кн. II. – С. 489.
В предыдущей главе мы упоминали о «раскольничьей» версии разинского восстания 1670–1671 гг. Летом 1682 г. активисты старообрядцев решили, что их час настал. Прибыв из дальних скитов в Москву, они проповедовали в стрелецких полках возврат к старой вере. Известно, что Хованский покровительствовал раскольникам, надеясь с их помощью усилить свое влияние на Софью и при удачном стечении обстоятельств, возможно, занять ее место. Пятого июля, во время полемики между старообрядцами, с одной стороны, и патриархом Иоакимом и Софьей – с другой, из толпы раскольников, поддерживаемых Хованским, раздалось: