Спецслужбы Российской Империи. Уникальная энциклопедия
Шрифт:
В составлении и распространении названных преступных воззваний ближайшее участие принимали, как оказывается, Савелий Златопольский и Похитонов. По сему предмету этот последний говорит в своем показании следующее:
«Воззвание к офицерам русской армии Златопольский читал мне вчерне; с редакцией его я не вполне был согласен, но так как своей не представил, то воззвание было напечатано в том виде, как его показывал мне Златопольский; когда воззвания были напечатаны, Златопольский принес мне целую пачку, которую я распространил, как путем личных сношений, так и по почте».
Поездка агентов центрального военного кружка по России
Около того же времени, летом 1881 г., членами центрального военного кружка предприняты были поездки в различные местности Империи для вербовки новых членов в военной среде. Лейтенант Буцевич, получивший служебную командировку в Николаев, принял на себя организацию военных кружков как в этом городе, так и в Одессе; туда же летом отправилась Вера Фигнер. Анна Корба летом 1881 г. ездила в Тифлис и положила начало Мингрельскому кружку. Дружинин был в Киеве, но поездка его осталась без результатов. Успех деятельности Корба и Буцевича объясняется тем, что на Кавказе и в Одессе почва для
Пропаганда среди военных на Kaвказе
По приезде в Тифлис Корба познакомилась с Антоновым через Чрелаева и стала снабжать его изданиями «Народной воли», которые были передаваемы затем Антоновым для прочтения некоторым из товарищей по полку. Вслед за тем Корба предложила ему устроить кружок из офицеров полка, сочувствующих революционным идеям. Предложение это было принято Антоновым и передано товарищам. Для обсуждения целей кружка и его организации состоялось несколько сходок; на одной из них, на квартире поручика Липпомана, Корба, заявив, что она действует по поручению «исполнительного комитета», познакомила присутствовавших с ходом противоправительственного движения, выяснила им значение и цель «исполнительного комитета» и предложила образовать военный кружок, который в своих действиях был бы обязан согласоваться с программой комитета, тут же ею прочитанной собранию, и организовать пожертвования на цели тайного сообщества. Вслед за тем в кружок мингрельцев был введен Анною Корба присланный в Тифлис артиллерийский офицер, отрекомендованный под фамилией Кавелина, и заявивший о своем присутствии в кружке весьма туманными рассуждениями о социализме. Уезжая осенью 1881 г. из Тифлиса, Корба поручила кружок военных туземцу Григорианцу, как лицу, который по ее отъезде должен был снабжать офицеров запрещенными изданиями и поддерживать связь их с ней, что тот и исполнил, собрав при этом с офицеров 100 руб., предназначавшихся на устройство тайной типографии.
По приезде на Кавказ весной 1882 г. Дегаева последний тотчас же сошелся с Антоновым через княжну Шервашидзе на состоявшемся по случаю его приезда сходе и предложил кружку программу деятельности, заключавшуюся в полном подчинении «исполнительному комитету», в собирании статистических cведений о составе воинских частей известных местностей, складах оружия и военных запасах и в вербовании юнкеров и нижних чинов, сочувствующих революционному делу. Тут же Дегаев разъяснил офицерам, что в Петербурге существует «высший военный кружок», через который остальные военные кружки сносятся с комитетом, не имея к этому последнему непосредственного отношения, и что подчинение Тифлисского военного кружка «Петербургскому высшему кружку» является для пользы дела безусловно необходимыми. Дегаев поддерживал сношения с членами военного кружка в течение лета 1882 г. и, передав им листки для сбора пожертвований в пользу «Красного Креста Народной воли», устроил ежемесячные вычеты из жалованья с каждого члена кружка, а перед отъездом из Тифлиса в сентябре 1882 г., познакомил Антонова с Еленою Ивановною Дубенскою, т. е. с Галиною Чернявскою. Чернявская, хотя продолжала видеться с Антоновым вплоть до его ареста, принимала, однако, относительно небольшое участие в делах военного кружка, так как приезжала в Тифлис, как это установлено дознанием, со специальным поручением руководить ограблением Горийского казначейства и пользовалась местными революционными элементами лишь настолько, насколько это было ей необходимо, для успеха указанного предприятия.
Одесский кружок
Сношения подполковника Ашенбреннера, штабс-капитана Крайского и подпоручика Стратановича с упомянутым Дмитрием Петровым относятся к началу 1881 г., через Петрова же лица эти познакомились с Верой Фигнер (Филипповой), а впоследствии и с Буцевичем, приехавшим, по словам Крайского, осенью 1881 г. При первом же свидании Буцевич заявил Крайскому, что одного праздного сочувствия противоправительственному движению недостаточно, что необходимо так или иначе выразить свою деятельность, что военные могут принять участие в движении в форме кружков, на каких бы то ни было началах, что из таких кружков будут выделяться люди, могущие принять на себя более серьезные обязательства, кружок же первоначально мог бы быть составлен из самого незначительного числа лиц, которое, несомненно, увеличится при развитии деятельности кружка. Приняв предложение организовать кружок, Крайский пригласил принять в нем участие поручиков Люблинского полка Каменского и Мураневича; в согласии подпоручика Стратановича, бывшего в это время в отсутствии из Одессы, Крайский не сомневался, так как Стратанович сам раньше высказывал мысль о необходимости кружка и впредь, изъявил coгласиe принять в нем участие, если бы таковой составился. Мураневич, впрочем, изъявивший сначала согласие, на свидание не пришел и затем отказался от участия в кружке. «Таким образом,–говорит Крайский в своем показании,– кружок составился из 3 лиц: меня, Стратановича и Каменского, на следующих началах: кружок признал солидарность с программой партии «Народной воли», которую изложил Буцевич; кружок принял обязательство увеличивать число своих членов путем пропаганды среди офицеров, и каждый член кружка обязался ежемесячно делать известный денежный взнос в размере по желанию, на разные могущие встретиться надобности; одно из лиц кружка должно было хранить эти взносы и вообще состоять в связи с статскими; обязанность эту принял на себя я, при этом Буцевич показал мне употребление шифра и дал кусок цианистого калия; письма, в случае надобности, я должен был писать на его имя».
Николаевский кружок
Еще ранee приезда в Одессу Буцевич летом 1881 г., находясь по делам службы в Николаеве, был занят устройством военного кружка в этом городе из офицеров 58-го Прагского полка, в котором, по словам штабс-капитана Талапиндова, к этому времени уже было несколько человек, начавших, под влиянием прикомандированного к полку подполковника Ашенбреннера, сочувственно относиться к противоправительственному движению. Квартира Ашенбреннера, проживавшего вместе с офицерами Прагского полка Маймескуловым и Мицкевичем, служившая сначала местом сборищ для кутежей, мало-помалу превращена была хозяином в место собраний для рассуждения споров по разным зкономическим и политическим вопросам, а затем и открытой пропаганды социалистических воззрений. Кроме Ашенбреннера, Маймескулова и Мицкевича, квартиру эту посещали и принимали участие в предосудительных разговорах штабс-капитан Талапиндов и подпоручики Кирьяков и Успенский. Считая офицеров достаточно подготовленными, Ашенбреннер начал затем снабжать их изданиями «Народной воли» и другими сочинениями запрещенной литературы и завел особую квартиру для сборищ сочувствующих противоправительственному движению на средства, которые должны были получаться путем вычетов из жалованья названных офицеров. По призде Буцевича он, по словам Талапиндова, «прямо обратился к Ашенбреннеру и через него познакомился со всеми нами». Знакомство это произошло на указанной конспиративной квартире, куда его привел Ашенбреннер. «Буцевича, – говорит Талапиндов, – как видно, очень занимал вопрос об организации военных кружков. До его приезда наш кружок существовал без определенной программы, цели. Буцевич же предложил нам выработать конституцию нашего кружка, т. е. изложить на бумаге, кто и в какой степени готов принять участие в делах революционной партии. Конституция эта тут же была выработана под его руководством. Помню, что в ней было сказано, что мы разделяем программу исполнительного комитета, была установлена степень подчиненности центру, определен был порядок решения вопросов, возникающих в кружке, а также предложения, которые в будущем может сделать центр, установлена норма числа членов, могущих составить кружок, и вместе с тем выражена была степень готовности каждого из нас участвовать в делах партии». Во время пребывания Буцевича в Николаеве туда же приезжала и «Елена Ивановна» (В. Фигнер) и также несколько раз была на «конспиративной» квартире.
Результат поездок членов центрального военного кружка, таким образом, оказался успешным. Помимо организации кружков в названных выше местностях, поездки эти, по словам поручика Рогачева, имели еще значение потому, что дали «центру» массу указаний на офицеров, готовых вступить в члены партии (на основании этих указаний были составлены особые списки «офицерам-кандидатам»), и выяснили вообще, что военная среда представляется удобною для преступной пропаганды. С этого времени из многих военных частей предъявляются требования на постоянное получение запрещенных изданий, и во многих местах высказывается потребность в издании специального военного органа. Чтобы удовлетворить всем этим требованиям, центральный военный кружок решил принять следующие меры: в наиболее важных городах основать окружные кружки с теми же обязанностями, в отношении своих местностей, какие центральный кружок имел относительно всей Poccии, затем предполагалось открыть особую типографию для издания военного журнала и брошюр, установить периодические командировки агентов центральных кружков, наконец, устраивать переводы офицеров из одной местности в другую сообразно потребностям. На выполнение всех этих мер потребовалась значительная сумма денег, которая и была потребована от комитета. «Между тем, – говорит Рогачев, – дела комитета сильно пошатнулись, люди, подвизавшиеся на революционном поприще 8–10 лет, почти все были арестованы, вновь вступившие членами в комитет, на пополнение убыли, еще не приобрели необходимой опытности; находясь в таком положении, комитет предложил центральному военному кружку прекратить на время свою деятельность, выждав, пока дела центра поправятся». Это было, по мнению комитета, тем более необходимо, что аресты коснулись уже войска, и дальнейшая решительная деятельность в сем направлении могла привлечь все внимание полиции на военную организацию.
Аресты офицеров
Таково было положение, в котором застали преступную военную организацию распоряжения об аресте тех членов ее, на коих имелись указания. Аресты эти за время с 1 января по 1 июля сего года были произведены в следующей постепенности:
В Тифлисе арестованы:
12 января – 16-го Мингрельского гренадерского полка: капитан Макухин, штабс-капитаны Держановский и Липпоман, поручики: Антонов, Алиханов и Цицианов.
4 марта – того же полка штабс-капитан Вачнадзе и поручик Митник.
В Киеве:
20 марта – 131-го Тираспольского пехотного полка подпоручик Тихонович.
В Смоленске:
29 марта – подполковник 59-го Люблинского пехотного полка Ашенбреннер,
В г. Кобеляках, Полтавской губ.:
31 марта – штабс-капитан 9-й Артиллерийской бригады Похитонов.
В Одессе:
2 апреля – 59-го Люблинского пехотного полка штабс-капитан Крайский, поручик Стратанович.
В Москве:
4 апреля – поручик 28-й Артиллерийской бригады Рогачев.
В Кронштадте:
4 апреля – 7-го флотского экипажа лейтенант Куприанов, Кронштадтской Крепостной Артиллерии подпоручик Алексей Прокофьев и брат его, корпуса флотских штурманов поручик Александр Прокофьев.
В Александрополе:
26 апреля – Карсо-Александропольской крепостной артиллерии поручик Шепелев.
(Дальнейшие аресты офицеров, по данным, выяснившимся дознанием, произведены в июле месяце.)
Из числа арестованных офицеров как по характеру деятельности, так и по значению, которым они пользовались в среде тайного преступного сообщества, несомненно, выделяются: Похитонов, Рогачев и Ашенбреннер. Имея постоянные и близкие сношения с руководящими членами преступного сообщества, они в последнее время намечались как лица, на коих предполагалось возложить ответственные поручения и организацию отдельных предприятий. Деятельность первых двух вполне выясняется данными ими подробными и откровенными показаниями, подтверждаемыми прочими обстоятельствами дела. Что же касается Ашенбреннера, то он признал лишь принадлежность свою к «социально-революционной партии», заявив, что вступил в тайное сообщество в течение 1882 г. вследствие личных убеждений, которые складывались у него мало-помалу в течение многих лет. Руководясь теми же убеждениями, он минувшей осенью взял 11-месячный отпуск и приехал в Петербург с тем, чтобы ближе познакомиться с членами партии, завязать с ними сношения, а затем, выйдя в отставку, окончательно посвятить себя революционной деятельности. Показание это не вполне точно: знакомство Ашенбреннера с Петровым и Фигнер, по данным дознания, относится к весне 1881 г., и в том же году Ашенбреннер уже положил начало Николаевскому военному кружку.