Спецслужбы Российской Империи. Уникальная энциклопедия

Колпакиди Александр Иванович

Не секрет, что Плеве считал, что если правительство «не в силах изменить исторического течения событий, ведущего к колебанию государства, то оно обязано поставить ему преграды». Все это давало основание части современников, и в первую очередь С.Ю. Витте, утверждать, что Плеве «не может придумать никаких мер для устранения общественного возмущения, кроме мер полицейских, мер силы или мер полицейской хитрости». Мнение это на первый взгляд опровергается запиской с анализом внутренних причин развития революционных настроений в обществе, поданной Плеве новому (с 1882 г.) министру внутренних дел Д.А. Толстому. В ней Плеве в качестве духовного противовеса революционной идеологии выдвигал «другую, подобную же силу – силу религиозно-нравственного перевоспитания нашей интеллигенции». Казалось бы, данное положение опровергает выше приведенное высказывание С.Ю. Витте. Однако, учитывая безыдейно-карьеристские наклонности Плеве, сомнительно, чтобы оно отражало его действительные убеждения. Скорее всего, составляя записку, он, как всегда, просто подлаживался под взгляды своего начальника – Д.А.Толстого, который, прежде чем стать министром внутренних дел, долгие годы занимал должность обер-прокурора Синода. Во всяком случае, в своей повседневной деятельности в сфере государственной безопасности никаких попыток к «религиозно-нравственному перевоспитанию» интеллигенции Плеве не предпринимал, ограничиваясь одним лишь полицейским надзором. Когда, например, по прошению детей Чернышевского Александр III согласился перевести их отца из Сибири в Астрахань, то Плеве шифрованной телеграммой предписал начальнику Астраханского жандармского управления Головину «иметь особых негласных агентов, на коих возложить постоянный надзор за действиями Чернышевского, так как с его стороны могут быть попытки побега... Распорядитесь снять с него фотографические карточки, коими... снабдить, по соглашению с губернатором, полицейских чинов и жандармов... Примите также меры, чтобы попытка бегства морем не могла иметь места». По приезде в Астрахань к Чернышевскому были приставлены три агента, один из которых поселился рядом с ним и негласно наблюдал за образом его жизни, его занятиями и знакомствами, следил за посещающими его лицами. Подобной деятельностью Плеве как министр Д.А. Толстой, так и император остались довольны.

20 июля 1884 г. в возрасте 38 лет Плеве назначается сенатором и на время оставляет службу в ведомстве государственной безопасности. В начале следующего года с оставлением в звании сенатора Александр III назначает его товарищем министра внутренних дел. Когда 25 апреля 1889 г. умер министр внутренних дел Д.А. Толстой, перед императором встал вопрос о его преемнике. Александру III пришлось выбирать из двух кандидатов на этот пост – И.Н. Дурново и В.К. Плеве. Предпочтение в конечном итоге было отдано первому, поскольку многие приближенные царя запугивали его, называя бывшего директора Департамента полиции «чарующим, но страшно умным человеком» и «умным и ловким, как Вельзевул». Для честолюбивого Плеве это был, безусловно, сильный удар, однако он остался товарищем министра при своем более удачливом сопернике. Как отмечал отнюдь не расположенный к нему С.Ю. Витте, фактически всю работу по руководству министерством при Дурново вел его заместитель.

Новый этап карьеры Плеве начинается с января 1894 г., когда он назначается государственным секретарем с оставлением в звании сенатора. В мае 1896 г. он был пожалован в статс-секретари Его Императорского Величества. На новом посту участвует в работе разнообразных законосовещательных органов и комиссий: по делам дворянского сословия, рассмотрению проекта уголовного уложения (член с 3 июня 1898 г.) и др. С августа 1899 г. исправляет должность министра статс-секретаря Великого княжества Финляндского, энергично проводит политику русификации и объединения Финляндии с Российской империей, активно поддерживая деятельность в этом направлении генерал-губернатора Финляндии Н.И. Бобрикова. Плеве был награжден орденами Св. Станислава 1-й степени, Св. Анны 2-й и 1-й степеней, Св. Владимира 3-й и 2-й степеней, Белого Орла и Св. Александра Невского.

Тем временем вновь оказалась свободной должность министра внутренних дел после убийства эсером Балмашевым занимавшего этот пост Сипягина. Благодаря поддержке влиятельного при дворе князя В.П. Мещерского Николай II в апреле 1902 г. назначает на нее Плеве. На новом посту он проявил себя сторонником жесткой линии по отношению ко всем оппозиционным движениям, жестоко подавив выступления крестьян в Подольской и Харьковской губерниях, разогнав ряд земств и нанеся чувствительные удары партии эсеров. В мае 1903 г. министр вводит институт уездной полицейской стражи, заменившей прежнюю сельскую полицию. Директором Департамента полиции он назначает А.А. Лопухина и первоначально дает добро начальнику Московского охранного отделения С.В. Зубатову на его эксперименты с «полицейским социализмом», имевшим целью вывести рабочее движение из-под влияния революционеров и поставить под контроль полиции.

Очень скоро выяснилось, что на министерском посту Плеве не устраивал ни значительную часть правящей элиты, ни либеральное общество, ни, разумеется, революционеров. Уже сама его фамилия стала в обществе предметом каламбуров и всевозможных насмешек: «плевое министерство», «плевый проект», «плевки» – сторонники Плеве, «плевела» – его мысли и мероприятия и т.д.

Заняв пост своего убитого предшественника Сипягина, Плеве не мог не понимать, что и сам является одной из наиболее притягательных мишеней для террористов. Отдавая себе отчет в этой опасности, министр внутренних дел перестал ходить пешком днем и гулял лишь ночами в сопровождении пяти-шести агентов. Понятно, что революционеры ненавидели каждого министра внутренних дел как конкретного проводника направленной против них карательной политики самодержавия. Однако после Кишиневского погрома в апреле 1903 г., во время которого погибло 40 евреев и 3 христианина, ненависть революционеров (многие из которых сами были евреями) к Плеве, которого они считали главным виновником этого события, выросла неимоверно. Возглавлявший «боевую организацию» партии эсеров Евно Азеф решил любой ценой убить лично ненавистного ему министра. То обстоятельство, что он сам с 1892 г. работал на Департамент полиции, не остановило провокатора. По его приказу террористы устраивают самую настоящую охоту за министром внутренних дел.

Организация «казни» Плеве была поручена знаменитому впоследствии террористу Б. Савинкову. Согласно плану Азефа эсеровские боевики установили слежку за маршрутом и точным временем передвижений министра внутренних дел, который жил в здании Департамента полиции на Фонтанке и каждую неделю по четвергам ездил на доклад к Николаю II. Однако первая попытка покушения 18 марта 1904 г. сорвалась из-за трусости сбежавшего с места предполагаемого теракта Боришанского и недостаточной сноровки Е. Сазонова, другого бомбиста. Также не удалась и следующая попытка 8 июля: Сазонов опоздал к месту сбора метальщиков, в результате чего произошла неразбериха при раздаче бомб. Наконец, 15 июля настойчивость социалистов-революционеров была вознаграждена. В половине десятого утра Плеве в своей бронированной карете выехал с министерской дачи на Аптекарском острове и направился на Балтийский вокзал, чтобы оттуда проследовать в Петергоф на обычный четверговый доклад императору. Дальнейшее со знанием дела описал жандармский полковник А.И. Спиридович: «Сзади насилу поспевала одиночка (коляска, запряженная одной лошадью. — Прим. авт.) с чинами охраны. Сбоку катили велосипедисты охраны. Вытягивалась полиция, шарахались извозчики, оглядывалась публика. А навстречу министру... спокойно шли с бомбами направленные Савинковым трое боевиков. Недалеко от моста через Обводный канал наперерез карете свернул с тротуара некто в железнодорожной форме со свертком под мышкой. Он у кареты. Он видит пристальный, угадывающий судьбу взгляд министра. Взмах руки – сверток летит в карету, раздается взрыв. Министр убит. Убит и кучер, и лошади. Бронированная карета разнесена в щепы. Бросивший бомбу Егор Сазонов сбит с ног охранником-велосипедистом и ранен взрывом». От террористического акта пострадало около 20 человек.

Показательна реакция различных общественных сил, последовавшая на это убийство. Узнав о случившемся, Николай II записал в своем дневнике: «В лице доброго Плеве я потерял друга и незаменимого министра внутренних дел. Строго Господь посещает нас Своим гневом... На то Его святая воля!» Совершенно иной была реакция социалистов-революционеров. Когда об убийстве министра стало известно из печати, недалеко от Женевы проходил съезд заграничных секций партии эсеров. Присутствовавший на нем боевик С. Слетов так описывал произведенное этой вестью впечатление: «На несколько минут воцарился какой-то бедлам... Большинство обнималось. Кричали здравицы... Как сейчас вижу Н. (так автор обозначал Азефа. — Прим. авт.): стоит в стороне, бьет о пол стакан с водой и со скрежетом зубов кричит: «Вот тебе за Кишинев!» Организатора удачного покушения все приветствовали как триумфатора, а «бабушка русской революции» Брешко-Брешковская, не любившая ни евреев, ни террористов и величавшая за глаза Азефа «жидовской мордой», на сей раз поклонилась ему до земли». Что же касается восприятия случившегося основной массой общества, то оно исчерпывающе характеризуется двумя достаточно беспристрастными авторами. В.П. Обнинский констатировал: «Убийства министров внутренних дел Сипягина и Плеве произвели странное впечатление на петербургское население. Оно положительно, хотя и молча, одобряло эти ужасные акты...» Л. Тихомиров в дневнике записал: «...О самом Плеве я не слыхал ни одного слова сожаления... Никому он не сделал добра. Всем надоел».

САБУРОВ Николай Николаевич (1846 – год смерти неизв.). Директор Департамента полиции в 1895–1896 гг.

Происходил из мещанской семьи. После окончания юридического факультета Московского университета в 1867 г. в течение 10 лет служит в Московском, затем в Пензенском окружных судах. В декабре 1877 г. в чине надворного советника вступает в должность прокурора Санкт-Петербургского окружного суда, в 1879 г. производится в чин коллежского советника. После убийства народовольцами Александра II 4 марта 1881 г. назначается товарищем обер-прокурора Первого департамента Правительствующего сената. В феврале 1885 г. занимает пост вице-директора Департамента полиции. В 1886 г. проводит ревизию прохождения дел о государственных преступлениях в Таврическом, Харьковском и Московском губернских жандармских управлениях. Одновременно является представителем от Министерства внутренних дел и Департамента полиции в различных следственных и законодательных комиссиях, в частности, участвует в разработке проекта «Положения об устройстве и содержании промышленных заведений и о надзоре за производством в них работ». Был награжден орденами Св. Станислава 2-й и 1-й степеней, Св. Анны 2-й и 1-й степеней, Св. Владимира 3-й и 2-й степеней.

В июле 1895 г. Сабуров назначается директором Департамента полиции и с 1 января 1896 г. производится в чин тайного советника. В апреле 1896 г. он увольняется с этого поста. Дальнейшие сведения о нем отсутствуют.

ТРУСЕВИЧ Максимилиан Иванович (1863 – год смерти неизв.). Директор Департамента полиции в 1906–1909 гг.

Происходит из дворян Черниговской губернии. После окончания Императорского училища правоведения с чином коллежского секретаря 14 мая 1885 г. поступил на службу кандидатом на судебные должности при прокуроре Санкт-Петербургской окружной палаты. До ноября 1901 г. служит в Северной столице, затем назначается прокурором Новгородского окружного суда. В январе 1902 г. становится товарищем прокурора Петербургской судебной палаты. Вскоре командируется в Уфимскую губернию наблюдать за производством дознания по делу об убийстве губернатора Богдановича. 1 января 1905 г. «за отличие» производится в действительные статские советники.

13 июня 1906 г. Трусевич был утвержден на пост директора Департамента полиции. Начальник Московского охранного отделения полковник А.И. Мартынов дал следующую характеристику своего начальника: «Выше среднего роста, худощавый, исключительно элегантный шатен с тонкими чертами лица, чуть коротковатым тонким носом, щетинистыми усиками, умными, пронизывающими и несколько насмешливыми глазами и большим открытым лбом. Трусевич являл собою тип европейского светского человека. Он был живой, даже порывистый в движениях, без типично русских манер. Даже многочисленные недруги его никогда не отказывали ему в остроте мышления, знании дела и трудоспособности, докладывать ему дела, самые запутанные и сложные, было просто удовольствием – он понимал все с полуслова... Он схватывал сущность дела сразу и давал ясные указания. Он был по своему характеру замечательным мастером розыска, тонким психологом, легко разбиравшимся в людях. Политическая карьера его окончилась с выяснением роли Азефа и переменами в Министерстве... С его уходом правительство потеряло исключительного человека «на своем месте». На Витте новый глава государственной безопасности произвел совсем другое впечатление: «С этим Трусевичем я довольно близко познакомился в тот день, когда у меня была в доме обнаружена адская машина. Тогда он приезжал и очень интересовался этим делом, у меня завтракал, и я сразу понял, что Трусевич – человек, которому доверять нельзя. Это тип полицейского сыщика-провокатора». При оценке этого свидетельства, однако, следует иметь в виду, что, по мнению многих современников, покушение на жизнь Витте было инсценировано им самим, и, по всей видимости, новый директор Департамента полиции раскусил этот маскарад, чем и объясняется столь сильная антипатия к нему автора мемуаров.