Спектакль для предателя
Шрифт:
Сухов хотел что-то добавить, но не стал, только скулы побелели. Присутствующий здесь же майор Зимин покосился на начальника. Старший лейтенант Сухов (сын полковника) был в числе первых, кто в декабре 79-го вошел в Афганистан. И погиб в числе первых – от пули переодетого в форму ДРА душмана.
– Доказывать не придется, Борис Михайлович, – продолжал полковник. – За вами два месяца ведется скрытое наблюдение. Вы контактируете с некой Сарой Морган – сотрудницей МИ-6 под прикрытием британской дипмиссии. Информация о том, что вы работаете с британцами, изначально была получена от наших источников в МИ-6. Ошибка в таких случаях исключается. Будете запираться? Масштаб нанесенного вами ущерба, кстати, огромен. Вы делились с британцами не только собственными разработками, но и тем, чем занимались ваши коллеги. Это на несколько смертных приговоров… Километры микропленок, не так ли, Борис Михайлович?
– Хорошо, я признаю свою вину, подпишу любые бумаги… – Каплан продолжал потеть и нервничать – но теперь уже по другому поводу. Он ненароком поглядывал на настенные часы – понимал, что нельзя этого делать, но не мог удержаться. – Почему мы еще здесь? – шептали вялые губы. – Почему вы не везете меня туда… куда должны везти? Да, я оступился, признаю, совершил преступление… Мне позволят переодеться?
– Мы никуда не едем, Борис Михайлович, – вкрадчиво произнес полковник госбезопасности. – А вот ваша нервозность объяснима. Сегодня пятница, скоро вечер, она ведь всегда приходит в это время навестить отца?
– А при чем тут моя дочь? – старик напрягся, задрожала жилка на виске. – Ради бога, не вмешивайте Дину в эту историю, она ни в чем не виновата…
– Ой ли? – прищурился Сухов. – А вот по нашим данным, яблоко от яблони недалеко упало. Вы два года на пенсии, что с вас взять иностранным спецслужбам? Все, что знали, давно продали, новыми разработками бывшие коллеги не делятся. Вы пенсионер, и этим все сказано. Но ваши контакты с госпожой Морган не обрываются – и почему, интересно? Нездоровится, Борис Михайлович? Позвать Зою Кирилловну? Я не медик, но, боюсь, в данный момент вы преувеличиваете тяжесть своего состояния. Итак, Дина Борисовна Ульянова, в девичестве Каплан. Причудливое сочетание фамилий, м-да… С мужем развелась, оставила его фамилию… лучше бы сменила, не позорила, – Сухов поморщился, – Дина Борисовна пошла по стопам отца: окончила Московский физико-технический институт. Весьма одаренный ребенок. Но работает по другому направлению – в Загорске-7, в инженерно-физическом институте, занимающемся разработкой и усовершенствованием радиологического оружия, проще говоря, ядерных боеприпасов. Штука такая же неприятная, как и ваши бактерии с вирусами.
Опытная и компетентная работница, недавно возглавила лабораторный сектор. Имеет все шансы на триумфальное продвижение по службе. Собирается защищать кандидатскую диссертацию. На скользкую дорожку ступила три года назад – не без вашей, разумеется, помощи. Мог бы получиться нормальный член общества, а получился, как и в вашем случае, убежденный антисоветчик. Притом что именно советская власть позволила вам добиться того, что вы имеете. Впрочем, свои пылкие чувства вы умело скрываете. Дина Борисовна имеет те же преференции, что и вы, – проживает в Москве, вне зависимости от того, что трудится в закрытом административно-территориальном образовании. Да и порядки в Загорске-7 не такие строгие, как в Загорске-6. У нее двухкомнатная квартира на улице Зорге. Детей нет, мужа теперь тоже нет. Каждую пятницу с семи до восьми вечера она приезжает к вам, передает материалы на микропленках, которые снимает лично. Отчаянная у вас дочурка, Борис Михайлович.
Часть сказанного была лишь предположением, но попала в точку. Борис Михайлович смертельно побледнел, участилось дыхание. Он сунул под язык еще одну таблетку, это позволило унять дрожь.
– Пожалуйста, не трогайте Дину… – твердил он как заклинание, – Диночка ни в чем не виновна, это оговор…
– Раньше надо было думать, Борис Михайлович, – назидательно сказал Сухов. – Вас никто не вынуждал продавать Родину. Давайте помолчим, хорошо?
Установилась тишина. Старика опять затрясло. На цыпочках, как по мановению волшебной палочки, вошла Зоя Кирилловна, достала из «дипломата» прибор для измерения давления, попросила закатать рукав и поработала грушей. Тихо произнесла: «Терпимо» – и удалилась. Разбитый инфарктом, а тем более мертвый Каплан органам был не нужен.
Некоторое время было тихо. Старик превращался в привидение. Словно выключился, перейдя в режим ожидания, и полковник Сухов. Майор Зимин снял с полки книжку, уселся в кресло и стал ее листать, одновременно наблюдая за стариком.
Ожидание не затянулось. Скрипнули двустворчатые двери, показалось невозмутимое лицо сотрудника. Он кивнул, очевидно, был на связи с наружным наблюдением.
Сухов зашевелился. Секунд через двадцать повернулся ключ в замке, отворилась дверь. Послышался шум – в вазочку упали вторые ключи, вздрогнула вешалка для верхней одежды.
– Папа, я пришла! – донесся звонкий голос. Старик хотел было отозваться, но захрипел, схватился за горло. – Папа, ты что молчишь? Я же вижу, что ты дома!
Гостья всунула ноги в тапки и прошлепала к приоткрытым дверям.
– А, вот ты где… – И осеклась, застыла, растерянно забегали глаза. – Папа, ты в порядке? Здесь что-то происходит?
Женщина имела приятную внешность, выглядела моложе своих лет. Не сказать что высокая, но стройная, фигуристая, одетая в приталенный брючный костюм. Темные волосы до плеч, большие глаза, немного заостренное лицо, но это ее не портило. Она не сразу разобралась в ситуации, нахмурилась.
– Папа, почему все молчат? Кто эти люди?
– Добрый вечер, Дина Борисовна, – учтиво произнес полковник. – Рады, что вы нашли время к нам присоединиться. Комитет государственной безопасности, полковник Сухов и майор Зимин. Не стойте на пороге, проходите, присаживайтесь.
Минутная слабость все же случилась. Женщина дернулась, отступила, чуть было не бросилась прочь из квартиры. Приобретенный инстинкт – для тех, кто промышляет незаконными вещами. Но пересилила себя, перехватила жалобно-библейский взгляд отца. Да и куда тут убежишь?
– Я не понимаю. – Голос вибрировал, сохранять спокойствие не удавалось. – За что нам такая честь? Папа, у тебя что-то общее с этими товарищами?
– В целом да, – согласился Сухов. – И у вас, кстати, тоже.
– Родная, я ничего не мог поделать, – обреченно вымолвил Каплан. – Все произошло так внезапно…
Дина Борисовна тоже стала бледнеть. Она сделала несколько неуверенных шагов, села на подвернувшийся стул, обняла сумочку из кожи крокодила. Покосилась на дверной проем, за которым маячила чужая тень. Устремила взгляд на отца.
– Папа, тебе же плохо! – Она чуть не взвизгнула.
– Нет, милая, со мной все в порядке…
– Да что вы себе позволяете? – воскликнула Дина. – Разве вы не видите, что ему плохо? Немедленно вызовите «Скорую»! Какое вы имеете право так себя вести? Мы с отцом будем жаловаться! Он заслуженный человек…
– Дина Борисовна, перестаньте, – вздохнул Сухов. – К чему эта заезженная драматургия? С вашим отцом все в порядке – насколько это допустимо. Все положенные лекарства он уже принял. Зоя Кирилловна, вы нам не поможете? – Сухов повысил голос.