Спектроскоп души
Шрифт:
В печальную обязанность Джехиэла входила подготовка катафалка к похоронам доктора Гукина, и когда он чистил плюмажи и драил эбонитовые стенки экипажа, то невольно задумался о той величайшей услуге, которую оказал ему в младенчестве этот замечательный врач. Потом его мысли перекинулись на брата-близнеца Джейкоба, и ему захотелось узнать, где он сейчас и как у него дела. Потом он перевел взгляд на катафалк и почувствовал смутную гордость за его благопристойный вид. В лучах солнца экипаж выглядел ярким и блестящим, а до назначенного времени похорон оставалась еще пара часов, так что он решил отправиться на ферму Джайлз и привезти свою возлюбленную с собой на облучке в деревню. Молодая женщина по имени Джайлз нередко ездила с Джехиэлом на катафалке, ее серьезное лицо и скромная одежда не отнимали у экипажа респектабельности и торжественности.
Джехиэл горделиво подкатил к дверям своей суженой, которая была не прочь пережить на похоронах небольшое волнение и, взгромоздившись на облучок, удобно устроилась рядом с ним. Они покатили в Сатердей-Коув легкой рысцой, оживленно беседуя.
Мисс Джайлз утверждает, что все случилось вблизи от каменной стены фруктового сада Хоси Гетчелла, у третьей яблони, как раз напротив поворота на частную дорогу мистера Лорда. С Джехиэлом внезапно произошло совершенно невероятное преображение. Он, по словам молодой женщины, высоко подпрыгнул и рухнул плашмя на песчаную дорогу у катафалка, вопя так ужасно, что ей с большим трудом удалось удержать напуганных лошадей. Вскочив, он пробормотал крепкое ругательство (которое никогда раньше не оскверняло целомудренные уста Джехиэла) и, подскочив к лошадям, принялся охаживать их ногами и кулаками, пока они не утихомирились. Потом он срезал ветку с придорожной ивы и сделал из нее хлыст, надвинул свою скромную шелковую шляпу на один глаз и, бросив вторым глазом дерзкий взгляд на изумленную мисс Джайлз, одним прыжком взлетел на сиденье рядом с ней.
– Доу, – обратилась молодая женщина к Джехиэлу, – что все это значит?
– Это значит, – ответил он, с размаху ударив хлыстом по лошадям, – что целых тридцать лет я ходил как по струнке и теперь собираюсь добавить в свое поведение перчика. Пошел!
Непривычные к такому обращению погребальные кони рванули с места галопом. Джехиэл хлестал их снова и снова, и траурный экипаж вскоре уже мчался по дороге сломя голову, а Джехиэл орал во всю глотку, как цирковой наездник, тогда как мисс Джайлз, вцепившись в него, сходила с ума от страха. Обитатели придорожных ферм бросились к дверям и окнам, с открытым ртом глядя на небывалое представление. У Джехиэла для каждого находилось словцо: издевательское прозвище для одного, богохульное проклятие для другого, предложение прокатиться для третьего, но гнать лошадей он не переставал, и расстояние от фермы Хоси Гетчелла до Утиной заводи в Сатердей-Коуве они преодолели в мгновение ока. Думаю, не ошибусь, если скажу, что катафалк никогда еще не пролетал пять миль по дороге с такой скоростью.
– Ох, Джехиэл, Джехиэл, – только и сумела выговорить мисс Джайлз, когда экипаж въехал в деревню. – Наверно, у тебя вдруг в голове помутилось?
– Нет, – отрезал Джехиэл, – наоборот, у меня вдруг отрылись глаза. Пошли, скоты ленивые! А ты слезай, я еду в Белфаст.
– Но, Джехиэл, дорогой, – всхлипывая, запротестовала она, – ты забыл про доктора Гукина.
– К черту Гукина! – ответил Джехиэл.
– Ну, ради меня, – продолжала она. – Милый Джехиэл, ради меня!
– И тебя к черту! – ответил Джехиэл.
Он эффектно подкатил к местной гостинице, грубо высадил плачущую мисс Джайлз на всеобщее обозрение, блестяще изобразил боевой клич воинов племени сиу и направил свой траурный экипаж в Белфаст, мигом исчезнув из виду и оставив всех обитателей Сатердей-Коува в состоянии потрясения, переходящего в кому.
Останки доктора Гукина были преданы земле в тот же день, совершив свое последнее путешествие к кладбищу на плечах полудюжины самых кряжистых фермеров со всей округи. В стельку пьяный Джехиэл с шумом и грохотом вернулся из Белфаста только за полночь. Перемена в его характере была не только внезапной, но и коренной. С момента смерти Джейкоба он стал беспутным и бесчестным негодяем, позором Сатердей-Коува, наводящим ужас на мирное и благоразумное население во всех окрестных поселениях. С того дня его никто не мог бы заставить поговорить с молодой женщиной по имени Джайлз или даже поздороваться с ней. Она же, к ее чести, осталась верна заблудшему Джехиэлу. А его падение стремительно продолжалось. Он азартно играл, пьянствовал, буянил и воровал. Сейчас он находится в Томастонской тюрьме, отбывая срок за попытку ограбить банк в Норпорте. Мисс Джайлз каждый год ездит туда с надеждой, что он согласится на встречу с ней, однако он каждый раз отказывается. Ему дали десять лет.
– А сам-то он, – поинтересовался я, – сам он не жалеет о том, что натворил?
– Послушайте, – доктор Ричардс внезапно повернулся и глянул мне прямо в глаза. – Вы соображаете, что говорите? Я убежден, что он так же невиновен, как вы или я. Я уверен, что души близнецов были связаны узами, которые скальпель доктора Гукина не смог рассечь. Когда Джейкоб умер, его порочная душа воссоединилась с душой Джехиэла в его теле. При этом, как гораздо более мощная, она захватила и поработила душу Джехиэла. Бедняга Джехиэл не виноват, совершенно ясно, что он отбывает наказание за преступления, совершенные Джейком.
Мой приятель говорил вполне серьезно и с некоторой горячностью и, наконец, заключил, что индивидуальность Джехиэла подавлена. Я не стал вступать в дискуссию. В тот же вечер, разговаривая с сельским священником, я заметил:
– Странный все-таки случай с этими близнецами Доу.
– Ну-ну, – отозвался тот, – стало быть, вы уже слышали эту историю. И чем доктор закончил свой рассказ?
– Ну, разумеется, тем, что Джехиэл в тюрьме. А что?
– Ничего, – ответил пастор с легкой улыбкой. – Иногда, когда доктор в хорошем расположении духа, он, наоборот, позволяет душе Джехиэла завладеть телом Джейкоба, превратив того в набожного, добропорядочного христианина. Когда же наш эскулап теряет веру в человека, то его история звучит в том варианте, который вы слышали. Наверно, пора доктору отправиться в небольшой отпуск.
Обмен душ
«Exchanging Their Souls», The Sun, 27 April, 1877.
Князь Михалскович и удивительное лечение доктора Харвуда
СТРАННОЕ ПРИЗНАНИЕ ВРАЧА ИЗ НЬЮ-ЙОРКА – СЛУЧАЙ, НАД КОТОРЫМ УЖЕ МНОГО ЛЕТ ЛОМАЕТ ГОЛОВУ МЕДИЦИНСКОЕ СООБЩЕСТВО
Умерший на прошлой неделе доктор Джеймс Харвуд более двадцати лет считался одним из лучших профессиональных медиков. Его слава пересекла океан, и когда он посещал Европу, другие выдающиеся врачи не упускали возможности проконсультироваться с ним.
В одном из таких путешествий доктор Джеймс Харвуд применил удивительный метод лечения, сообщения о котором обошли все газеты и ощутимо укрепили его авторитет во всем мире. Он сумел вылечить русского князя Михалсковича от почти безнадежной формы мономании.
Особый интерес медицинского сообщества вызвали странные, примечательные способы, которые врач использовал, чтобы добиться успеха. Доктор Джеймс Харвуд и в выступлениях, и в печати неоднократно заявлял, что вернул князю здоровье с помощью гипноза.
Все это произошло лет двадцать или даже тридцать назад, когда гипноз, или, как его называли тогда, месмеризм, считался в высшей степени модным, и многие интеллектуалы, охотно верившие всяким удивительным вещам, превозносили его чудодейственную силу. Разумеется, случай с русским князем на долгие годы стал предметом живых дискуссий в медицинских кругах и периодических изданиях. Через некоторое время, с учетом репутации целителя и убедительных свидетельств в его поддержку, необычный случай помешательства князя и удивительный метод лечения доктора Джеймса Харвуда вошел в различные медицинские хроники, а затем нашел место и в учебниках, которыми пользовались студенты медицинских школ и колледжей.