Спи, милый принц
Шрифт:
Конюшему потребовалось четыре месяца, чтобы выяснить истину. Единственный человек, бывший в ту пору в доме, единственный, кто знал, что произошло, их служанка — сбежала. В конце концов конюший отыскал ее — прошлым летом. Думаю, это произошло примерно в то же время, когда его пригласили в конюшие при принце Эдди. Во всяком случае, это отвечает записке, которую вы, сэр Уильям, прислали мне, — записке о сроках службы конюших ко времени убийства.
Уборщицы ушли из флорентийской церкви Санта-Мария
— Настал день, когда она снова отказала ему. И он столкнул ее с длинной лестницы. И это ее убило. Это убило и наше дитя, потому что Луиза была беременна. Принц Эдди убил мою Луизу. Она была такая красивая. Я обожал ее. Принц Эдди убил наше дитя, еще не успевшее родиться. Отче, я сознаю, что согрешил против Святого Закона Божия и Заповедей Его. Сознаю, что преступил шестую Заповедь. Я искренне раскаиваюсь в этих грехах и прошу вас простить их мне.
Я виню себя и в грехах прежней моей жизни, особенно в прегрешениях против целомудрия и чистоты. За все эти грехи мои и за те, коих я уже не помню, я всей душой прошу у Господа прощения, а у вас, духовный отец мой, отпущения и епитимьи.
— В ночь восьмого января этого года или в утро девятого конюший перелез через крышу Сандринхема и убил принца Эдди. Имя конюшего — лорд Эдуард Грешем.
Сэр Уильям Сутер побледнел. Шепстоун побагровел.
— Грешем? Грешем? Вы уверены, Пауэрскорт? Проклятье, я много лет знаю его семью. По-моему, я даже был на крестинах в Торп-Холле.
— Я совершенно уверен, спасибо, сэр Бартл. Иначе бы я этого вам не сказал.
— Проклятие, Сутер, невероятно. Вы верите в это?
— Откуда в вас столько уверенности, лорд Пауэрскорт?
— Да оттуда, что Грешем сам сказал мне это в Венеции, три дня назад. Вам нужны иные подтверждения?
— Господи, — сказал, откладывая перо, Сутер. — Какая ужасная история. Ужасная.
Он замолк и уткнулся в свои заметки.
— Могу я попросить вас прояснить один-два мелких момента, лорд Фрэнсис?
Как истинный бюрократ, личный секретарь обязан был выверить все факты, которые он включит в свой доклад принцу Уэльскому.
— С тех пор как вы упомянули относительно этого «Semper Fidelis» Ланкастера, оно не дает мне покоя. Что оно означает?
— Думаю, он видел Грешема в комнате принца. Возможно, слышал, как тот пытается разбить на кусочки портрет принцессы Мэй. Возможно, видел его вылезающим из окна. Он знал, кто убийца. И сохранил верность другу. Не хотел предавать его. Остался верным ему навсегда. Верен навек. Semper Fidelis.
— Вы согрешили, сын мой. Вы тяжко согрешили против Святого Закона Божия и Заповедей Его, — отец Менотти умолк.
Лорд Эдуард Грешем так и стоял на коленях, со слезами на лице и страхом в сердце. Теперь голос отца Менотти звучал совсем близко.
— Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis.Агнец Божий, очищающий грехи мира сего, смилуйся над нами. — Мальчики пели теперь «Агнус Деи», невинные голоса их возносились к крыше собора.
— Преступление, в коем исповедался ты, ужасно. Ты должен рассказать о содеянном властям твоей страны. Каждый день, начиная с этого и до конца твоей жизни, тебе надлежит трижды молиться Деве за мать убитого тобой молодого человека. И каждодневно молиться за братьев и сестер его. И каждодневно — за душу усопшего. Каждый год в день смерти его будешь ты выстаивать заупокойную мессу. Тем самым ты почтишь его память.
— Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis.Агнец Божий, очищающий грехи мира сего, смилуйся над нами.
— Всем ли сердцем отвергаешь ты мирские грехи свои и пороки.
— Да.
— Обещаешь ли ты воистину отречься от преступлений твоих, дабы воспринять, наконец, благодатную милость Господню и защиту Его?
— Обещаю.
— Да смилостивится над тобой Господь всемогущий, да простит грехи твои и дарует тебе жизнь вечную. Аминь. Ego absolvo te.Я прощаю тебя. И пусть Господь всемогущий и милостивый дарует тебе прощение, — отец Менотти старательно осенил грешника крестным знамением, — отпустит тебе грехи твои и осенит милостью Своей.
— Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis.Агнец Божий, очищающий грехи мира сего, смилуйся над нами.
Слова священника и голоса мальчиков проводили Грешема, вышедшего в холодный воздух Флоренции. Он исповедался. Священник простил ему все его грехи. Теперь осталось совершить последний.
— А шантаж? Кто же шантажировал прошлой осенью принца Уэльского? — Сутер все еще старался подрезать обвисающие нити, несомненно, составляя в уме окончательную памятную записку для своего хозяина.
— На этот счет я не уверен полностью, — сказал Пауэрскорт. — Но, думаю, произошло следующее. Один из молодых людей с «Британии», Робинсон из Дорчестера на Темзе, умер прошлым летом от сифилиса. Платежи принца Уэльского прекратились. Семья обнаружила вдруг, что стеснена в средствах. И отец молодого человека попытался возобновить платежи собственными силами. Я видел в прихожей его дома номера и «Таймс», и «Иллюстрейтед Лондон ньюс». Могу себе представить, как он вырезал из них ножницами буквы и наклеивал их на бумагу. Потом, как я полагаю, другие родители поняли, что происходит. Вопрос был улажен. Платежи возобновились. Шантажные письма поступать перестали.