Спи со мной. Кошмары
Шрифт:
– Освободи меня, – требую я.
Бьянка с опаской переводит взгляд с моего лица на ремни.
– Лелия, я не могу. Доктор Йохансен не давал подобного распоряжения.
– Засунь себе в задницу распоряжения сраного доктора Йохансена! – Голос срывается на визг, и я будто со стороны слышу, как неадекватно он звучит. – Даже если все, что ты рассказала – правда, вы не имеете право удерживать меня против воли! Мы в Норвегии, где права человека закреплены законом!
– Я знаю, что вы испытываете. – Пробует успокоить меня Бьянка. – Но вы чуть не навредили себе, и пока ваше самочувствие не стабилизируется, мы не можем так рисковать. Лелия, мы желаем вам
– Лиер Сикехус стала бы главной, мать ее, достопримечательностью в путеводителе по европейским заброшкам, если бы кто-то однажды составил и издал его. – Злобно ору я, представляя, как от моего крика в стенах появляются трещины, и иллюзия разваливается по кирпичику, каждый из которых в свою очередь распадается на атомы. – Это место не существует, как и ты, как и все, что я вижу вокруг!
– Лелия, выпейте воды. – Бьянка суетливо поднимается со стула и подходит ко мне со стаканом.
– Тебя проинструктировать, что сделать с этой водой, или сама догадаешься? – сверкая глазами, уточняю я.
Проигнорировав последнюю фразу, Бьянка аккуратно, но настойчиво поворачивает мою голову к себе. Закрываю рот, но она нажимает на челюсти сбоку, заставляя разжать их, подносит стакан к губам и медленно наклоняет его. Независимо от того, что я хочу, мне приходится пить воду небольшими глотками, чтобы не поперхнуться. Ненависть, которой я и не подозревала в себе, стучит в висках, сбивает дыхание, ищет выхода. Все заканчивается неожиданно – вместе с последним глотком воды.
На что я так остро реагирую, если это происходит не по-настоящему? Нельзя терять контроль. Напротив, я должна собраться, сконцентрироваться и попытаться проснуться. Ищу внутри энергию сна, интуитивно пытаюсь нащупать ее, жду, когда она волнами прокатится по телу, собираясь в солнечном сплетении, но не ощущаю ничего, кроме пустоты. Бесполезно. Я еще более беспомощна, чем перед лицом песчаной бури во сне Зейна – тогда я хотя бы могла управлять своим телом. Закрываю глаза и предпринимаю еще одну попытку. Я – дочь ифрита, я умею контролировать сны, и этот сон тоже должен подчиниться мне.
Вдыхаю полной грудью и использую всю волю, чтобы призвать силу. Скулы и пальцы сводит от напряжения, но это не приносит никакого результата. Открываю глаза и натыкаюсь взглядом на обеспокоенную Бьянку. Никогда бы не подумала, что буду мечтать об этом, но сейчас я многое готова отдать за то, чтобы увидеть не восхитительную итальянку, а что-то другое. Что-то, способное доказать: я не безумна – я сплю. Пусть бы надо мной левитировали осьминоги или разворачивалась панорама Марса – что угодно, но только не встревоженная Бьянка Буджардини в халате медсестры.
С губ слетает стон отчаяния и, прежде чем я успеваю осознать это, перерастает в вой. Слезы обжигают щеки, остаются на подушке мокрым пятном. Скулю, подобно пойманному зверю, всхлипываю, мотаю головой, будто сон можно стряхнуть. Мне невыносимо хочется прекратить все это и вернуться в привычную реальность.
– Тише, Лелия, вам нужно отдохнуть, я позабочусь о вас.
Бьянка незаметно оказывается рядом и через мгновение под кожу проникает длинная острая игла. Пара ловких движений, и пустой шприц отправляется на стол, а Бьянка присаживается на край постели и нежно гладит меня по голове.
– Все будет хорошо, bella, все будет замечательно, доктор Йохансен знает, что делает…
Мир становится тише. Мир погружается
***
Боги, сколько людей! А я ведь говорила, что нужно было ехать за продуктами вчера, а не в пятницу вечером. Перед выходными весь город сходит с ума – все стремятся закупить еды на неделю вперед. Очереди в супермаркетах такие, будто продукты раздают бесплатно. Раздраженно читаю состав на упаковке с печеньем, но меня отвлекает рука с мерцающим рубиновым перстнем. Она ложится на талию, проникает под майку и собственнически поглаживает моментально покрывшуюся мурашками кожу.
– Хочу тебя. Здесь. Сейчас. Не отходя от кассы – во всех смыслах.
Шепот щекочет кожу, и я хихикаю, как девчонка. На него невозможно злиться долго. Шутливо бью Зейна по руке, но не успеваю увернуться от его губ. Он целует меня жадно и чувственно, как в первый раз, не обращая внимания на покупателей и сердитого продавца. С трудом отстраняюсь, смущенно улыбаясь стоящей рядом пожилой женщине.
– Подожди, я выбираю печенье для Аиши. Во время последней консультации врач рекомендовал снизить количество сахара в рационе.
– Это все оттого, что у нее самая сладкая мамочка в мире, – мурлычет Зейн, опять стремясь прижать меня к себе.
Уворачиваюсь и кладу в его ладонь печенье.
– Возьмем это.
– Ты ничего не забыла? – насмешливо уточняет Зейн, отправляя его в корзину.
– Черт! – вырывается у меня, и я ловлю укоризненный взгляд той самой пожилой женщины, которая только что наблюдала за нашим поцелуем.
Красное вино к мясу. Традиционный ужин, который мы организовываем каждую годовщину, никогда не обходится без бутылки хорошего французского вина. Конечно, кроме того памятного вечера пять лет назад, когда я сообщила Зейну о беременности. По телу растекается тепло. Как же он был счастлив!
– Дай мне минуту! – Не сдержавшись, обнимаю его, уткнувшись носом в шею.
Он удивленно смотрит на меня сверху вниз и ласково целует в висок.
– Я готов ждать тебя целую вечность, если понадобится.
– Обещаю не задерживаться так надолго. – Смеюсь я и бегу к полкам.
Быстро пробегаюсь глазами по этикеткам. Это мерло мы пили на свадьбе, которую отпраздновали там же, где и познакомились – в Неаполе. Один из самых долгожданных гостей, Олав, пришел с женой и сыновьями. Насмотревшись на взрослых, выздоровевший Андреас тоже решил попробовать алкоголь. Улыбаюсь, вспоминая, как забавно он отплевывался рядом со мной, заставляя отца бледнеть и переживать, что капли запачкают белое платье.
Божоле с эффектной черной этикеткой мы распили на третий год совместной жизни. Я улетела на съемки в Париж, и Зейн сделал сюрприз, явившись в номер отеля с бутылкой вина и готовым ужином. Мы планировали поесть, а затем сказать пару тостов у подножия Эйфелевой башни, но в итоге настолько соскучились, что никуда не пошли и до утра занимались любовью.
Шато-марго… Первое вино, которое я попробовала через год после рождения Аиши. Она спала в соседней комнате, а мы негромко слушали музыку в гостиной, боясь ее разбудить. Тогда мы жили в городской квартире, а не в доме, и вместо камина зажигали подаренные мамой ароматические свечи. Во всех комнатах пахло шафраном и розмарином…