Спиной к стене
Шрифт:
Единственным журналистом, которого допустили к «телу», как тут говорят, был Олег Громов. На входе в больницу выставили милицейский пост и отменили посещение, меры предосторожности задним числом. Шестнадцать пуль выпустили в тело беспомощного больного.
Громов сделал два десятка фотографий и вышел из палаты. В коридоре стояли главный врач, следователь Вербицкий и подполковник Мякишев. Всех Громов знал. Он начинал карьеру с репортера уголовной хроники пятнадцать лет назад, а сегодня руководил одной из самых читаемых газет города. Странно, что Вербицкий попросил именно его приехать на место происшествия – главный редактор не занимается подобными вещами. Но после того как он побывал в
– И ты хочешь, чтобы я эти снимки поместил на первую полосу? – начал без обиняков Громов, подходя к тихо беседующим людям. Всем было понятно: вопрос обращен к Вербицкому.
– А для чего же, по-твоему, я тебя вызвал?
– Парень, которого расстреляли в упор прямо в реанимационной палате, никакого отношения к милиции не имеет. Убийцы могли этого не знать, но те, кто их послал, знают, кого хотели шлепнуть.
– Все ошибаются. Имя опера, подстрелившего налетчиков, они вычитали из газет. В какую больницу его увезла «скорая», тоже узнать нетрудно. Сложнее выяснить, в какую палату его поместили, и добраться до него. Но и это они сделали. Грубо, по-хамски, но сделали. Они ничего не боялись. Автоматная пальба подняла людей на ноги, но бандитам удалось уйти. На дворе стояла ночь.
– Но правда обычно всплывает на поверхность, Илья. Не строй иллюзий.
– Сошлемся на журналистов, мол, это они напутали. Антон Гордеев находится в командировке, а налетчиков на инкассаторов подстрелил Виктор Юсупов, обычный постовой. Завтра его портрет вывесят в черной рамочке в холле отделения милиции.
– И все отделение должно оплакивать парня, которого никто в глаза не видел? Конспиратор.
– А почему ты решил, что убитый не был милиционером?
– С того самого, товарищ следователь. Убит летчик. Капитан Мерешко. Он разбился три дня назад при посадке на военный аэродром. Шасси отказало.
– Кто об этом знает? Разве ты сообщал об аварии на страницах своей газеты?
– Начальник военного округа запретил.
– Вот видишь. Капитан служил в авиационном полку три месяца. Командировочный. Его никто не знает. Тело отошлем на родину, а милиционера-героя похороним с почестями в закрытом гробу. Нам нужна твоя помощь. Твоя газета имеет авторитет у читателей.
– Не подлизывайся, Илья. Я пойду на сделку, если вы мне скажете правду.
Вербицкий взглянул на врача и кивнул.
– К вечеру Гордееву стало хуже, – начал врач, – и мы перевели его в палату интенсивной терапии, а в его палату поместили капитана Мерешко, он находился в стабильном состоянии. Документально мы этот перевод не оформляли и потому в регистрационном журнале приемного покоя остались старые данные. Убийцы проникли в больницу ночью, взломали дверь справочной, проверили журнал, поднялись на третий этаж, оглушили ночную медсестру и, ворвавшись в палату, открыли огонь. Потом мгновенно исчезли.
– Что с Гордеевым? – спросил Громов.
– Плохо. Жить будет, но работать в милиции не сможет, – ответил врач.
Подполковник Мякишев тяжело вздохнул:
– Идем на воздух. Я не переношу запаха больницы.
Врач отправился к себе, остальные спустились вниз. Когда они вышли в больничный сквер, Вербицкий предложил прогуляться. Снег еще не сошел, но в воздухе пахло весной.
– Банда, грабившая инкассаторские машины, работает безукоризненно, – начал развивать тему Громов. – Они нигде ни разу не оступились. Я не понимаю их зверского поступка. Так или иначе, но они каждый раз идут на вооруженный налет, не имея гарантий, что не будет потерь. Сегодня вышли из дела сухими, завтра их замочили. Нормальный процесс. Месть тут ни при чем. Или, может, они хотят показать
– А если посмотреть на ситуацию с другой стороны, – заговорил Мякишев. – Банды, как таковой, не существует. Есть один очень умный и расчетливый человек, в руки которого стекается много секретной информации. У него обширные связи с местным криминалитетом. Не у самого лично, а, скажем, у его ближайшего помощника. Костяк банды составляет не более трех человек и одного посредника, который держит связь с наемными бандитами. Посредник находит налетчиков и нанимает их на одно дело. Только на одно.
– Зачем же такие сложности? – спросил Громов. – Всегда надежней иметь слаженный коллектив, а не подбирать сброд на улице.
Подполковник не согласился.
– Банда – это коллектив. Добыча делится на доли, каждый получает свою. Представим себе общую картину. Четверо налетчиков, наводчик, главарь… Ну, пока хватит. Как минимум пятеро. За полгода они добыли больше трех миллионов. Тут надо заметить, что бандиты берут только валюту и знают, какими маршрутами ее возят. Хочу оговориться, отморозков валюта не интересует, с ней можно засветиться. А с рублями все гораздо проще, да и рублевых маршрутов в десяток раз больше. Зарплаты, сберкассы, выручки магазинов, ресторанов – рубли. Нет, этим нужна валюта! Зачем? Она нужна шефу. Человеку, связанному с валютными оборотами: нефть, никель, золото, платина, камни. Вот почему вдохновителем и разработчиком планов должен быть человек, стоящий на высокой ступени. Теперь поговорим о наемниках. В нашем случае они удобны. Рубли могли бы стянуть, то есть сработать на себя. А валюту не возьмут. Особенно если их пугнуть тем, что купюры переписаны. Куш они принесут в зубах и отдадут. Возможно, получат мизерный аванс. Нанимателя, то есть посредника, они знают и считают, что никуда он от них не денется. Посредник обещает перевести валюту в рубли в течение нескольких дней, у него есть связи. Налетчики соглашаются подождать, и ждать приходится недолго. Вечером того же дня они превращаются в трупы, а трупы доли не требуют.
– Это ваши домыслы или есть факты? – спросил Громов.
– Идея принадлежит Илье Алексеевичу, я тоже ее не сразу принял. Но вот что мне удалось установить. Девятое сентября – первый налет. Удачный и без крови. Унесли девятьсот сорок две тысячи евро. Десятого сентября на станции Сосенки банда Косого попадает в ловушку, и все восемнадцать человек превращаются в трупы. Диагноз стандартный: конкуренты сражались за сферы влияния. Следов не нашли. Пять машин были расстреляны из пулеметов с трех сторон. Выжить при таком свинцовом граде никому не удалось. Конкуренты в них стреляли или кто-то другой, мы не знаем. Но у конкурентов находятся другие враги. Их перебили через месяц, четырнадцатого октября, а тринадцатого был совершен второй налет на инкассаторов. И так до сегодняшнего дня.
– Идея мне понятна, – согласился Громов. – Главное, что вы, господа менты, не суете свой нос в бандитские разборки. За полгода четыре банды уничтожены без вреда для здоровья мирных граждан и государства. А на деле оказывается, что каждая потасовка стоит почти миллион евро.
– Деньги не государственные, они принадлежат частным банкам и к тому же застрахованы. Опять же в частных страховых компаниях.
– Еще бы! Стоит у государства украсть копейку, из вас душу вытрясут. А тут разгуливаете по парку, заложив руки за спину, рассуждаете и философствуете. За пропажу государственных денег видел бы я вас сейчас загнанными, с высунутыми языками.
Мякишев взглянул на Вербицкого, он не привык к такому тону. Вербицкий тихо сказал:
– Не бери в голову, Сережа.
– Но как ни крути, вы правы! – продолжил Громов. – Налеты отличаются один от другого. Они меняют детали, чтобы заморочить нам голову. Налетчики смеются над сыскарями. Похоже, они вышли из-под контроля хозяина. Двоим удалось уйти. Покушение на жизнь майора Гордеева могли устроить только они. Рисковали своей шкурой вторично, значит, один из убитых был им чем-то дорог. Так мстят за брата.