Спираль эпох. Книга первая. Тяжёлое пробуждение
Шрифт:
– А то отрежешь и мне же скормишь, знаю. Если тут нет твоих соотечественников, то что тогда ты тут забыла?
Хельга рассвирепела, но лишь на пару ударов сердца. Их хватило на то, чтобы оказаться возле гадёныша, нависнуть над ним и грозно выдохнуть в его адрес, однако затем Хельга взяла себя в руки. Задохлик сразу же закрыл лицо рукой и дёрнулся чуть в сторону, но потом осознал, что бить не будут и снова принял обычное сидячее положение.
– Слушай, да убей ты меня уже! Ну во имя всех богов, честно слово, сил уже нет моих с вами мехожопыми общаться! Вы с начала любого разговора собеседника убить хотите, за то, что он слов много знает. Или просто за то, что ниже вас. Ну не мучайся! Всё равно мне твой «не родственник» руки отрубит в назидание. Давай всё здесь решим! А то виверна воняет до жути!
– А ты
– Я ворую потому, что мне с детства рассказывали, что я – грязь подколодная, червь вонючий, ублюдок и прочее приятное. Так что не надо тут ходить и судить меня – у нас на это целый суд есть. Они, правда, гребут наворованных денег не в пример больше, чем я, но зато называются гордо – суд! У каждого района свой! Соревнуются, кто из них в сумме весит больше! Не все мы с детства на мясе да молоке росли и с медведями по праздникам боролись.
– Какими… ладно, это всё равно бесполезно. Идеи есть какие-то?
– Есть, но тебе не понравится, раз мы ещё не там, – парень осклабился.
Остаток лунного пути тянулся кошмарно долго. После того, как гадёныш поведал о привидевшейся ему двери на своде пещеры, где она, по его словам, «выбивала из него дух в благодарность за спасение», Хельга с ним больше не говорила. Не понятно, когда он повредился умом – до последних событий или уже в процессе, но сомнений его недуг не вызывал. Конечно, он демонстрировал удивительные способности к зрению в темноте, гораздо более развитые, чем даже у привыкшей к пещерам Хельги, но поверить в то, что посреди стены явно необитаемой пещеры будет дверь, в которую нужно карабкаться… это было уже слишком.
Труп выверни с каждым спонном вонял всё сильнее, так что привыкнуть к запаху было просто невозможно. Казалось, он уже начинал разлагаться, что добавляло ещё одно обстоятельство в стопку тех, что спорили с реальностью. С другой стороны, вонь не давала заснуть, по крайней мере Хельге. Гадёныш ушёл куда-то в особо глухую часть пещеры и там засопел.
Солнечный путь принёс с собой надежду на освобождение, но к зениту находиться в пещере с разлагающейся на глазах тварью стало просто невозможно. Гадёныш очнулся, когда Хельга начала орать предполагаемым хозяевам двора, но ничьё лицо так и не появилось в прорехе. К зениту он уже сам орал как резаный, лишь бы скрыться от вони. В какой-то момент он просто не выдержал и молча направился к прорехе в стене. На окрик Хельги сказал, что «лучше свалиться в пропасть, чем задохнуться от вони» и, не спрашивая у воительницы никакого разрешения, юркнул в тоннель. Женщина боялась себе в этом признаться, но в глубине души она была рада поводу убраться подальше от туши, пускай и следовало проучить заморыша, чтобы больше такого себе не позволял.
Проблема состояла в том, что воздух в тоннель поступал из той же пещеры, откуда они так старались выбраться, и вонь там стояла не меньшая. Хельга прокляла всех богов, каких знала, за то, что ей предстояло лезть через тесные повороты, глубоко вдыхая чудесный сладковатый аромат гигантской разлагающейся ящерицы. Боги услышали её и поменяли направление сквозняка так, что в лицо ей дунул сыровато-затхлый запах огромной пещеры впереди, что показалось женщине благоуханием прекрасных цветов в сравнении с тем, что приходилось терпеть до того. Вопросов о том, почему боги сжалились, Хельга не задавала – как, впрочем, и любых других вопросов. Ситуация выглядела настолько абсурдной, что попытки узнать, что же здесь всё-таки происходит, выглядели как-то даже неуместно.
Заморыш покорно ждал её на том же карнизе, с которого она чуть не грохнулась навстречу неминуемой гибели при прошлом посещении. Женщина отдышалась и обратилась к нему сквозь зубы
– Послушай меня, задохлик! Если ты ещё раз…
– Вон там дверь, – перебил её гадёныш, указывая пальцем куда-то за спину. Увидев, что Хельга и не думает смотреть туда, и пытается продырявить его взглядом, он на удивление спокойно произнёс. –Ну что, ты убить меня опять угрожаешь? Я перестал на это внимание обращать, клянусь Всевышней Троицей! Ну невозможно с вами иначе разговаривать. Захочешь – убьёшь. А я к сути сразу. Вон, говорю, дверь.
Хельга смотрела на него со смесью ненависти, отчаяния и непонятно откуда желания заржать
– Что, дери это место боги, здесь происходит?
– Надо же – фраза да без угрозы. Не знаю. И знать не хочу, если мы сумеем выбраться отсюда. Этот город и не такие секреты под брюхом хранить может. Тут когда-то поселение было какое-то древнее. Вот я бы ставил деньги на то, что вся эта гадость оттуда происходит. Городок у нас тот ещё – проклятый, как говорят.
К счастью, возле двери был небольшой карниз. Непонятно, правда, зачем он был нужен, если к нему не вела ни дорога, ни ступени, ни хотя бы система удобных выступов в стене. Не упрощало дело и то, что ни воительница, ни заморыш понятия не имели, как эту дверь открывать. Да и путь до неё занял значительно больше времени, чем Хельге бы хотелось. Меч пришлось приделывать к спине буквально подручными материалами, основным из которых была одёжка задохлика, которую он отказался снимать даже под угрозами. Лишь тогда, когда Хельга в ярости схватила его за горло и подтащила к краю карниза, с которого недавно чуть не свалилась сама, он моментально присмирел и согласился. Снимая жилет, он почти плакал. Заметив, как смотрит на него в этот момент воительница, от отвёл глаза и буркнул «другой одежды у меня нет». Откровение не поразило Хельгу, скорее удивило, что он решил ей в чём-то подобном признаться.
Нога воительницы опустилась на спасительный карниз, женщина перенесла вес, не разжимая рук, поняла, что камень держится надёжно, и аккуратно слезла со свода, давая рукам долгожданный отдых. Отсутствие сна, погони, битвы с вывернями и местное отменное пиво делали своё дело. Женщина устала, и путь дался ей нелегко. Дверь была огромной – в полтора роста Хельги и каждая створка – как размах её мощных плеч. Такую, даже открытую, сдвинуть с места будет непросто. Да к тому же, похоже, сделана она была из камня. Ни резьбы, обозначающей хозяина или автора, ни хотя бы краски на ней с первого взгляда не было видно. Хотя в таких потёмках разглядеть что-то было задачей не из лёгких. Рядом послышалось кряхтение, и Хельга отступила на шаг. Заморыш просто спрыгнул на карниз, пускай и мягко. Хельга аж поморщилась – кретин явно никогда не бывал в горах (хотя и ловко лазил, надо признать). Комментировать это она не стала, просто в очередной раз задумалась, почему ещё не убила его. Видят боги, он того заслуживал! Но в целом он был не опасен, а если выдать его городским властям, может, можно и за это что-то выручить. В конце концов, по словам кретина, большую часть денег он потерял во время погони. Хельга этого не помнила, но её кошеля с ним действительно не было. Как не было его и в куче рухляди, с которой они свалились в эту проклятую богами пещеру. Да и марать руки убийством человека, пусть и с крысиной душонкой… у неё на родине убийства не были редкостью, но целью всегда служили твари, что не давали Общине расслабляться, особенно зимами. А вот отнять жизнь у человека можно было лишь по самым серьёзным поводам, да и то после всеобщинного судилища, или для самообороны. Да, этим проклятущим вонючим краям далеко до родины и её сурово-справедливых нравов, но за столь короткий промежуток времени сложно выбить из себя то, что определяло тебя долгие годы.
Хельга принялась искать замок, но первым его обнаружил гадёныш. Его способность различать мельчайшие детали в потёмках выглядела почти сверхъестественной. Парень не стал сразу вскрывать его, но долгое время как будто бы просто пялился на него.
– Знаешь, что меня удивляет? На самом деле, удивляют меня две вещи, но вот что сильнее всего, так это зачем нужен замок «на вход» на этой стороне. Тут же ни ступеней, ничего нет. Они что, прилетали сюда?
– Видел там выверень в соседней пещере без входа, в который она могла бы протиснуться? – парировала Хельга.