Спираль
Шрифт:
Указательным пальцем Масако подобрала самую большую каплю с подола, потом на секунду задумавшись, облизнула палец и внезапно, словно вдруг потеряв терпение, сжала свою голень обеими руками и, подняв колено почти к самому подбородку, кончиком языка слизнула с него мороженое. Потом, не меняя позы, задорно взглянула на Андо. Он глядел на эту сцену, не в силах отвести взгляда. Наконец Масако опустила ножку на пол. На ее новых колготках появилась стрелка. Наверное, она зацепила капрон своим остреньким резцом.
Эти колготки Андо купил ей сегодня утром в магазине
Андо смотрел на нее, ощущая притягательную силу, заключенную в этой стройной фигурке. Он мог бесконечно следить за ней, за каждым ее движением.
...Откуда она взялась на мою голову? Неужели я влюбился?..
Скорее, все-таки не влюбился, а что называется «пошел в разнос». Ведь если он, прочитав отчет Асакавы, действительно заразился Ring-вирусом, если зараза день за днем разъедает его изнутри, то у него просто нет права отказываться от этого нежданного счастья. Он должен успеть получить хоть капельку удовольствия от жизни.
Давно, еще когда учился в университете, Андо прочитал небольшую повесть о женщине, чем-то похожей на ту, с которой его теперь свела жизнь.
Героиня той повести жила в маленькой горной деревушке. Она была невероятно красивой женщиной, но из-за того что все время молчала и вела себя не так, как остальные, деревенские жители раз и навсегда решили, что она сумасшедшая. В конце повести она становилась утешительницей всех одиноких мужчин.
Образ прекрасной бездомной женщины, с блаженной улыбкой бредущей между тонких высоких стволов, женщины, никогда никому не отказывающей и по-детски открыто дарящей свою эротичность каждому жаждущему, прекрасно сочетался с изображенным в повести пейзажем. Горная деревня была идеальным местом, которое как нельзя гармоничней сочеталось с личностью главной героини. Помнится, дочитав эту повесть, Андо подумал, что если бы все описанное происходило не в горах, а в городе, то эта история потеряла бы свою прелесть.
Но как бы-то ни было, Андо сейчас находился на Гинзе, в самом сердце Токио, а вовсе не в маленькой высокогорной деревушке. И тем не менее Масако чем-то напоминала ему эту женщину. Сидя на металлическом стуле в дешевой забегаловке, она была не менее гармонична, чем та, другая, в своей деревне.
И тут Андо вдруг вспомнил, чем заканчивается повесть: одна-одинешенька, глубоко в горах, женщина рожает ребенка, даже не зная, кто его отец. Первый плач младенца разбивает тишину леса и эхом отзывается в окрестных горах...
«Этого я не допущу! – подумал Андо. – Я должен заботиться о Масако».
Теперь он клял себя за то, что вчера был таким легкомысленным. Он совершенно потерял голову и начисто забыл о презервативах.
Пока он предавался самоуничижению, Масако была занята своей коленкой. Она терла стрелку все сильнее, дырка на колготках становилась все больше. Сквозь прореху просвечивала белая чистая кожа. Прятать такую белую кожу под капроновые колготки было настоящим преступлением.
Дырка расползлась уже практически на всю коленку. Андо протянул руку и мягко взял ладонь девушки в свою, словно говоря «не надо». Масако молча взглянула на него.
– Слушай, а что ты там шептала в кинотеатре, когда смотрела фильм? – спросил он. Ему все-таки хотелось понять, почему она повторяла все реплики за главной героиней фильма.
– Пойдем в книжный магазин, – вместо ответа быстро произнесла она.
Это была ее обычная уловка – вместо того чтобы отвечать на его вопросы, она предпочитала в ответ просить его о чем-нибудь. И Андо, разумеется, не мог ей отказать.
Они пошли в самый большой книжный магазин на Гинзе. Масако ходила от полки к полке, доставала книги, журналы, просматривала их. В конечном итоге они провели в магазине около полутора часов.
Андо, который, в отличие от Масако, не любил читать стоя, слонялся без дела между полок, пока случайно не обнаружил рядом с кассой рекламную стойку с брошюрами того издательства, где работал брат Асакавы. Брошюры были бесплатными, и Андо, припомнив свой первый и последний визит в издательство – тогда он встречался с Кимурой, – из любопытства взял одну из них в руки. Она на девяносто процентов состояла из рекламных объявлений о предстоящих публикациях.
«Интересно, – подумал Андо, – есть ли здесь о книге Такаямы?»
Он начал листать брошюру. Кимура сказал ему, что сборник философских эссе, написанных Рюдзи, должен поступить в продажу в следующем месяце. Андо очень хотелось увидеть имя друга в списках будущих публикаций.
Но прежде чем он успел досмотреть брошюру до конца, Масако буквально вытащила его из магазина.
– Слушай, давай еще раз в кино сходим, – попросила она. Ее голос был мягким, почти нежным. Но Андо сразу почувствовал, что отказаться нельзя. Может быть, пока она носилась по книжному магазину, ей на глаза попалась реклама какого-нибудь нового фильма, и теперь она решила во что бы то ни стало его посмотреть.
Андо сунул брошюру в карман пальто и спросил:
– На какой фильм пойдем?
Она, не ответив ни слова, с силой сжала его руку и потащила за собой. От неожиданного рывка Андо покачнулся и едва устоял на ногах.
– Ну ты и нахалка, – сказал он и только тут заметил, что Масако сжимает в руках журнал-афишу. Он резко затормозил. За все то время, что они провели вместе, то есть начиная со вчерашнего вечера, Масако не потратила ни единой йены. Она даже ни разу не достала кошелек, предоставляя Андо расплачиваться по всем счетам. Андо попытался и не смог себе представить Масако, покупающую журнал за свои деньги. Когда они выходили утром из дома, никакого журнала у нее не было, и вот теперь она держит его в руке...