Спираль
Шрифт:
Сцилла открыл водонепроницаемую дверь в рубку управления.
— Уиллогби два часа назад вызвал бомбардировщик. Будет здесь с минуты на минуту.
Поначалу самолет был всего лишь точкой на горизонте.
— Мы достаточно отошли? — с беспокойством спросил матрос рядом с Коннором.
— На пять миль, — ответил другой.
Самолет увеличивался в размерах, приближаясь по идеально прямой линии. Наконец послышался низкий шум — гортанный рокот винтов «В-29-Суперфортресс».
Бомбардировщик
Бете сопровождал бомбардировку пояснениями:
— Внутри бомбы взорвется сферический заряд — устройство имплозивного типа. Взрыв направит ударную волну внутрь, создаст гигантскую температуру и давление, сжимая помещенный в сердечник плутоний. Возникнет критическая масса. Не так уж сложно, если уяснить основной принцип. Такую штуку любой толковый студент спроектирует.
Бомба упала, как брошенное острием вниз копье. За секунду до удара сверкнула ослепительная вспышка. В четвертый раз за историю человечества пробудилась к жизни цепная ядерная реакция, ширясь, распространяясь во все стороны, сметая все на своем пути, вздымая в небо столб перегретого пара и пыли.
Китано ощутил мощный удар, словно по кораблю саданули гигантским молотом. Японца отбросило назад, хватило затылком о переборку. Он тряхнул головой, чтобы снова прийти в чувство. Наступал момент истины. Пора действовать. Коннор все понял.
Руки скованы наручниками, но это не помеха. Китано сделал три резких вдоха-выдоха в технике Бусидо, как воин, готовящийся к самому важному в жизни акту. Затем поднял руки к лицу и засунул в рот средний палец правой руки. Вставил сустав между зубами в положение, отработанное на многих заключенных. Резко с силой сомкнув зубы, вонзил их между проксимальной и средней фалангами — это тоже было отработано на пальцах многих узников.
Боль — ерунда, даже если от нее темнеет в глазах. Китано сильнее боли.
Японец выплюнул откушенный палец на стол.
Китано сосредоточился на задаче, схватился за выступающую кость и надломил ее о край стола. Из обломка торчал маленький, не толще прутика, латунный цилиндр.
Из обрубка пальца хлынула кровь. В каюту в любую минуту могли войти. Еще несколько секунд, и дело будет сделано.
Раздался щелчок. Дверь открылась.
Лиам сразу же заметил брызги свежей крови на металлическом полу. Он охватил каюту одним взглядом. Куда подевался Китано? Неужели сбежал?
Лейтенант шагнул в сторону. Японец бросился на него с противоположной стороны.
Толчок отбросил Лиама на стенку. Он почувствовал, как что-то хрустнуло в плече. Огнем обожгла боль. Лиам попытался отстраниться,
Через секунду Китано снова подскочил, готовый ударом сверху обрушить на него руки в наручниках. Лиам увернулся, двинул плечом в торс японского офицера и вместе с ним полетел на пол.
Противники дрались молча, яростно. Казалось, что схватка длилась несколько часов, но впоследствии оказалось, что не прошло и тридцати секунд. Наконец Лиам нанес решающий удар. Он сумел взять Китано в захват сзади и резко ударить головой о стальную переборку рядом с дверью. Китано, почти лишившись сознания, повалился на пол.
Он сам и все вокруг было залито кровью.
Лиам никак не мог отдышаться. Сильно болело плечо.
— Ты с самого начала знал о пенициллине!
Китано не ответил. Его глаза не выказывали никаких эмоций.
Лиам осмотрелся, обнаружил под ногами откушенный окровавленный палец.
Схватил Китано за руку — не хватало двух фаланг среднего пальца.
Что за чертовщина?!
Лиам потрогал обрубок носком ноги. Наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Из пальца торчал небольшой предмет из тусклого металла.
Лиам вытащил его, обтер кровь пальцами. Цилиндр длиной не больше двух-трех сантиметров с резьбой посредине — уменьшенная разновидность латунного баллончика, который, по словам Китано, получил каждый из семи токко, — баллончика с узумаки.
— Боже! Ты мне, гад, сейчас все расскажешь!
Китано упорно молчал. Лиам в ярости наносил удар за ударом. В каюте стояла странная тишина — японец сносил побои молча, без единого крика.
— Ты будешь говорить, психопат чертов?!
Китано продолжал молчать. Его тело обмякло, глаза закрылись. Лиам держал его на весу за ворот. Когда он отпустил хватку, Китано рухнул на пол. Лейтенант стоял над ним, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки.
Японский офицер лежал без движения, глядя на соперника потускневшими глазами.
Лиам постарался успокоиться, разложить мысли по полочкам. Они с Китано были одни в каюте. Часовой остался снаружи. Наверняка заворожен видом гигантской панорамы ядерного взрыва.
Китано пошевелился. Попытался встать, но упал, ударившись спиной о стену. Тряхнул головой, стараясь привести себя в чувство, сделал новую попытку подняться. Заметил, что баллончик — в руках соперника.
Лейтенант взвесил цилиндр на ладони:
— В нем узумаки, верно?
Китано обмяк, признав свое поражение. Оба молчали. Лиам угрюмо смотрел на пленника в наручниках. Кровь мерно капала из обрубка его пальца, собираясь липкой лужей на полу. Китано истекал кровью. Достаточно подождать еще пять минут, и пленник тихо отчалит в мир иной. Ну и пусть подыхает! Лиам крепко сжал баллончик в руке.