Список донжуанов
Шрифт:
– В бандиты подался. Видно невооруженным глазом. Пытаюсь воздействовать на него словом божьим, но он только морду кривит. Мало вас, дураков, стреляют, – заунывно начала Марья, но тут Витя, глядя на дядю Жору, неуверенно спросил:
– Плохие новости?
– Хуже не бывает. Мужа ее шлепнули. А она по соседству болталась, не удивлюсь, если она и шлепнула.
– Гены, – вздохнул Витя с умным видом. – Но мы ведь не можем ее бросить?
– Не можем, – зло фыркнул дядя Жора, а Марья, которая до этого слушала, открыв рот, тут же полезла ко мне.
– Ты Серегу убила?
– Да вы что, сговорились, что ли? – заревела
– К Эльке она поехала… Вот что бывает, когда врешь близкому человеку, – глубокомысленно изрекла Марья.
Я махнула рукой и пошла в свою комнату.
В то, что Сергей погиб, мне упорно не верилось. Но против фактов не попрешь. Он убит, и очень может быть, что в убийстве обвинят меня. Конечно, в милиции я расскажу о Бойко, что даст им лишний повод подозревать меня. Попробуй докажи, что я вовсе не хотела смерти мужа. Бойко скажет, что он меня никогда в глаза не видел… Меня отправят в тюрьму…
Вдруг зазвонил телефон. Я испуганно схватила трубку и услышала скрипучий голос. Ну вот, как говорится, на ловца и зверь бежит.
– Слышал, слышал, – начал Бойко, – какая беда-то с твоим мужем приключилась. Мне горевать о нем вроде не с руки, раз он, подлец, с моей женой развлекался. Нет, я тебе скажу, благодарности в современной молодежи. Сколько раз я ему помогал, и деньгами, и советом дельным, все забыл, шельмец. Ну да ладно, о покойниках плохо не говорят. Я что звоню-то: о пленках хочу напомнить. Конечно, свои дела ты ловко устраиваешь, тут я ничего возразить не могу. Бац, и уже вдова. И помощь моя не понадобилась. Но уговор все равно в силе остался, по крайней мере в том, что касается фотографий. Муж твой, и то, каким макаром его к себе бог прибрал, – дело твое, а вот мое верни. И лучше завтра. До обеда. – Тут он отключился, я и словечка не успела сказать в ответ, да и вряд ли бы мои слова произвели на него впечатление.
Я легла, накрылась подушкой и горько зарыдала.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Я решила не реагировать на него, потому что ничего хорошего от жизни не ждала. К тому же с некоторых пор об одиночестве я могу только мечтать, значит, есть кому снять трубку и ответить.
Трубку сняла Марья, заглянула ко мне и пробормотала, скрестив ладошки на груди:
– Милиция.
Тяжко вздохнув, я поднялась, ожидая самого худшего. Уж если столько людей намекает, что я сама же и убила мужа, не приходится удивляться, что та же мысль посетит следователя. А если учитывать некоторые обстоятельства, я, надо полагать, в двух шагах от тюрьмы.
В глубоком отчаянии я подошла к телефону. Мужчина вежливо сообщил мне свое имя и должность, а также поставил меня в известность, что мне необходимо явиться по такому-то адресу в 11.00. Я, в свою очередь, поинтересовалась, зачем мне это, на что получила лаконичный ответ:
– Вчера убили вашего мужа. Вы в курсе?
Конечно, я была в курсе, но сознаваться в этом совсем не спешила, решив для начала подумать, потому ответила:
– Боже мой… – И затихла. Милиционер еще что-то спрашивал, но я упорно повторяла: – Боже мой… – Данное восклицание к делу не пришьешь, следовательно, сейчас это самое разумное из всего, что я могу ответить.
Сообразив, что я, точно испорченная
– Чего сказал-то? – с беспокойством спросила Марья, переминаясь с ноги на ногу.
Я отмахнулась и собралась зареветь; тут в холле, где все это происходило, не замедлил появиться дядя Жора. Выражение лица он имел сосредоточенное, я бы даже сказала – сердитое. Выяснилось, что он, по примеру Марьи, очень любил подслушивать и о моем разговоре с представителем закона знал, что называется, из первых уст.
– Что ты собираешься им рассказать? – спросил он меня.
– Все, – пожала я плечами, точно зная, что врать вредно. Когда много врешь, непременно запутаешься, и это отражается на здоровье, да и правоохранительные органы чужое вранье не приветствуют.
– Что «все»? – переспросил дядя Жора, как мне показалось, не без язвительности.
– Их интересует убийство мужа, – вздохнула я.
– Вот именно. Поэтому рассказывать им о том, что произошло вчера, совершенно ни к чему. Ты должна сказать следующее: муж прислал тебе сообщение, но ты на встречу не пошла, потому что весь вечер провела со мной, а ему звонила, чтобы отменить встречу. Мы гуляли по городу и ужинали в ресторане «Ганг», сидели в отдельном кабинете справа от входа. Запомнишь?
– Конечно, запомню. Только лучше сказать правду. Согласна, это не очень приятно, в том смысле, что выглядит подозрительно, но…
– Правду? – перебил с усмешкой дядя Жора.
Одной этой усмешки хватило бы для того, чтобы почувствовать себя крайне неуютно, а тут еще в холле возник морячок и выложил на комод пистолет с глушителем, который достался мне по наследству от киллера-неудачника. Забрав его у Олега, я спрятала пистолет под ящик умывальника, как мне казалось, вполне надежно. Напрасно казалось. Эти люди уже неплохо освоились в моей квартире.
Я прикидывала, что лучше: возмутиться и покинуть холл или попытаться как-то объяснить наличие в доме оружия, да еще с глушителем? Объяснить, не рассказав о киллере, не получится, а рассказать – значит, признаться в убийстве, хоть и непреднамеренном. Ну и какой от этого прок? Что одно убийство, что другое… Я набрала в грудь воздуха и грозно произнесла:
– Убирайтесь вон.
– Черт, – очень натурально вздохнул дядя Жора, а морячок пожал плечами:
– Она его дочь. – Как будто это что-то объясняло.
– Значит, так, – продолжил дядя Жора, с неудовольствием глядя на меня. – Ты была со мной весь вечер, домой мы вернулись в первом часу ночи, и весть о смерти мужа для тебя как гром среди ясного неба. Я готов все подтвердить, сообщишь им номер моего мобильного и адрес.
– Большое вам спасибо, – вздохнула я, – но, боюсь, ваша готовность соврать во имя моего спасения не пойдет мне на пользу. Вдруг они…
– В «Ганге» подтвердят, что мы ужинали вдвоем, официантка, девушка в красном сари… – Тут он повернулся к Виктору и кивнул: – Займись. – Морячок шмыгнул к двери и исчез за ней практически бесшумно. Дядя Жора забрал пистолет, укоризненно заметив: – Кто ж такую улику дома хранит? – И тоже удалился, правда, на кухню, а Марья, схватив меня за руку, увлекла в спальню, где жарко зашептала: