Список ликвидатора
Шрифт:
«Сама ты…» – подумал Герман, но, будучи человеком воспитанным, вслух ничего не сказал.
Он спустился по неудобным ступенькам на тротуар и, пробравшись сквозь желающих влезть в автобус, направился в сторону Неглинной.
«Уже так близко… – кусал Редников синие губы. – Пара поворотов, и все…»
От ужаса его тело стало деревянным, ноги почти не гнулись, а руки судорожно прижимали к груди папку.
Через некоторое время он все же добрался до нужного ему дома, медленно прошел по тротуару вдоль серого фасада и… не обнаружил никакого детективного агентства.
«Вот это да… – остановился Редников. – Может, тот мужчина в метро что-то перепутал?»
Он двинулся в обратном направлении, но опять не нашел того, что искал. Тогда Герман встал на углу здания, и лицо его неожиданно растянулось в улыбке.
«Слава богу! – подумал он с облегчением. – Главное, что я-то не струсил!»
Внезапно он почувствовал, что в его мышцы возвращается кровь и они снова становятся гибкими.
«Не струсил, не струсил!» – радостной мелодией раздавалось в голове.
Такой поворот событий очень его устраивал. Папка не будет передана по не зависящим от него обстоятельствам. Его просили доставить ее по данному адресу – он сделал это. Причем невзирая на риск. А искать какую-то дурацкую «Глорию» по всему городу он не обязан!
«А может, ее вообще не существует? – осенило вдруг Германа. – Может, этот незнакомец – сумасшедший? – Он быстро посмотрел на папку и решительно заключил: – Ну конечно, сумасшедший! Как я сразу не понял! Ведь то, о чем говорится в бумагах, которые здесь лежат, просто не может быть правдой! Не может!»
С Редникова вдруг свалилась страшная тяжесть, которая давила его уже второй день, и ему сразу стало так легко, что он едва не подпрыгнул на месте.
«Но самое главное, что я не струсил! – упивался сознанием собственной лихости Герман. – Не струсил!»
От восторга на него нашло какое-то помрачение, и он начисто забыл, что обследовал только лицевую сторону здания. Тем сильнее был удар, который Редников получил через полминуты, когда, решив срезать путь до остановки, обогнул дом и попал в его двор.
Первое, что он увидел, – это крыльцо с изящным козырьком и не слишком яркой, но вполне читаемой табличкой на двери: "Частное охранное предприятие «Глория».
– Ой… – вырвалось у Германа.
В один момент его приподнятое настроение улетучилось, руки и ноги снова одеревенели, и, уставившись на страшную табличку, Редников застыл на месте.
«Значит, мне все-таки предстоит передать папку…» – с тоской подумал он.
Страх резанул по мозгам еще сильнее, чем раньше. Герман глотнул воздух вмиг пересохшим ртом и попытался сделать шаг в направлении крыльца, но у него ничего не получилось. Было такое впечатление, что он ступил в разлитый клей и теперь безуспешно пытался оторвать от него подошвы ботинок.
«Не могу! – закричал он внутри себя. – Не могу!! Не могу!!!»
Но и уйти тоже было невозможно. Редников понимал, что если он не совершит этого, самого выдающегося за всю свою жизнь поступка, то окончательно утратит остатки уважения к себе и останется тем жалким и беспомощным хлюпиком, каким был до вчерашнего происшествия в метро.
А самое главное – Таня! Он не сможет долго разыгрывать перед ней героя. Он должен стать героем.
Герман вздохнул и попытался оторвать ногу от асфальта. Нога не поддалась.
«Нет… – покачал он головой. – Все равно не могу…»
Тело отказывалось подчиняться, пока страх был таким сильным. Но ослабить его одним лишь напряжением воли Редников не мог. Поэтому он немного подумал и решил пойти на компромисс с самим собой.
«Я не буду передавать папку в руки, – решил он. – Я просто незаметно оставлю ее в этом агентстве. Никто и не узнает, что это сделал я!»
Такой план действий был явно менее пугающим. И организм, кажется, тоже принял его, потому что, когда Герман снова пошевелил ногой, она подчинилась и оторвалась-таки от дороги.
Редников осторожно сошел с места и зашагал к крыльцу. «Незаметно оставлю, и тут же назад!» – снова сказал он себе, поднявшись по ступенькам, и нажал на кнопку звонка.
– Вы к кому? – спросил голос из укрепленного рядом динамика.
Собрав все свое мужество, Редников ответил:
– К Денису Грязнову.
«Когда меня впустят, я скажу этому Грязнову, что ошибся, и, уходя, оставлю где-нибудь эту папку», – подумал Герман.
– Директора нет, – ответил динамик. – Но если хотите, вы можете его подождать.
«Замечательно!» – сверкнуло в голове Редникова, и он сказал:
– Хорошо, я подожду.
Охранник открыл дверь и впустил Германа.
– Прямо по коридору! – сказал он.
– Спасибо, – ответил Редников и пошел в указанную сторону. Он чувствовал, что охранник провожает его взглядом, поэтому отказался от попытки положить папку прямо на пол и тут же повернуть обратно. Метров через десять перед Германом открылся просторный холл, уставленный креслами. В одном из них сидел какой-то человек.
– Здрасте… – посмотрев на него, машинально пробормотал Герман.
Человек кивнул.
Редников осмотрелся и сел подальше от посетителя – у окна.
«Минуту побуду здесь и уйду, – решил он. – А папку оставлю…»
«Шкода» Дениса, как назло попадающая под красный на каждом светофоре, тем не менее медленно, но верно приближалась к «Глории».
«Турецкий, наверное, меня уже заждался…» – нахмурился Грязнов и начал перестраиваться правее, чтобы свернуть на Неглинную.
Турецкий (а это, конечно, был он) с интересом рассматривал странного молодого человека, севшего в дальнее кресло у окна.