Список ликвидатора
Шрифт:
– За то, чтобы все прошло чики-чики! – негромко сказал он и сделал небольшой глоток.
Ка– а-айф…
Герман выпил еще. По горлу прокатился холодный колючий шарик. «О, уже шибануло… – отметил он, прислушиваясь к себе. – Надо же, как быстро…»
И, выдохнув, он осушил оставшиеся полбанки.
«Красота! – похлопал себя по животу Редников. – Жизнь все-таки прекрасна и удивительна!»
Не теряя времени, он открыл второй джин-тоник и так же, в три приема, влил его в свое нутро.
– Ии-к-зумительно! – икнул Герман.
Несмотря на все усиливающийся шум в голове, ему показалось, что он еще недостаточно набрался. Не разубедило его в этом и то обстоятельство, что, поддавшись какому-то новому для себя импульсу, он не выкинул пустые банки в урну, а, поставив их на асфальт, отфутболил в сторону.
«Надо бы добавить!» – подумал вдруг Редников.
К сожалению, рядом не было никого, кто мог бы предостеречь неопытного в питейных делах юношу от этого шага. И, размахивая папкой, Герман снова направился в рюмочную.
Зайдя туда, он, почему-то не обращая уже внимания на специфические запахи данного заведения, подошел к стойке и произнес:
– Сто грамм водки!
Барменша посмотрела на него и сказала:
– Вообще-то уже пиво привезли…
– И пива! – не задумываясь перебил ее Редников. – Сто грамм водки и бутылку пива!
Цукина пожала плечами, плеснула в граненый стакан «Столичной» и достала из холодильника «Балтику».
– Двадцать пять рублей! – объявила она.
Герман полез в карман и вытащил несколько купюр:
– Прошу…
Вообще– то это были Танины деньги. Вчера она дала ему на дорогу сторублевку (меньше у нее не оказалось), и теперь Редников таким вот образом тратил остатки.
Взяв пиво, водку и сдачу, он развернулся и начал высматривать свободное место. Таковое обнаружилось за ближайшим к нему столиком, и Герман примостился к двум сидевшим там мужикам:
– Свободно, да?
– Свободно… – сказали они и продолжили свою беседу.
Редников устроился поудобнее, положил папку на колени, потом взял стакан с водкой и храбро выпил его.
– У-у-у… – с вытаращенными глазами затряс он головой.
– Запей, запей! – наперебой заголосили мужики.
Герман схватил бутылку и жадно присосался к ее горлышку. Отпив добрую половину, он поставил «Балтику» на стол.
– Не пошла, что ли, водочка-то? – участливо спросил один из мужчин, коренастый и круглолицый.
– Молодой еще… – снисходительно усмехнулся второй, высокий и русоволосый.
Редникову не понравился его тон, и, уже плохо соображая, он зачем-то решил доказать, что умеет пить не хуже других. Молча встав со стула, Герман снова подошел к барменше, попросил у нее еще сто граммов, расплатился и вернулся на место.
– Ну давай чокнемся! – приободрил его коренастый и протянул свою водку.
– И я с вами! – сказал высокий.
Они звякнули стаканами и выпили.
– У-у-у… – снова затянул Герман, но коренастый услужливо вручил ему «Балтику» и Герман запил огненную сорокаградусную гадость.
– Как звать-то тебя? – спросил мужик, когда Редников поставил бутылку на стол.
– Г-герман… – запинаясь, проговорил тот.
– Герман? – удивился коренастый. Он тут же повернулся к русоволосому и сказал: – Вот так, Миша, а ты говоришь, что одни мы – русские – пьем!
Высокий недоверчиво посмотрел на осоловевшего юношу и вдруг спросил:
– А фамилия у тебя какая?
– Ред… ик… ник… ик… – снова заикал тот.
– Слыхал? – победно усмехнулся коренастый. – Резник!
– Н-да… – пробормотал русоволосый. – А по виду-то и не скажешь…
– Редников м-моя ф-фамилия! – воскликнул Герман. – А з-зовут меня Герман Николаевич! Предки – к-крепостные к-крестьяне Вобло… Волобуевского уезда… Как-кие еще вопросы?
Высокий вдруг обрадовался и произнес:
– Ну вот, что и требовалось доказать!
Редников не очень понял, что именно требовалось доказать русоволосому, да, впрочем, его это и не интересовало.
«Пора идти в милицию! – решил Герман. – Пора!»
И, пошатываясь, он поднялся из-за стола.
Мужики, снова вернувшиеся к своему спору, даже не обратили на это внимания.
– Надо каленым железом выжигать из нашего народа пьянство! – горячо убеждал собеседника высокий. – Пьянство – это наш позор!
– Да ладно тебе, Миш… – отмахивался от него коренастый. – Все пьют… И русские, и армяне, и евреи – все!
Высокий хотел что-то возразить, но вдруг вздохнул и, понизив голос, сказал:
– Да знаю я… У меня самого, если честно, бабушка еврейка была… Причем бабушка по материнской линии, так что я и сам вроде как… – Тут он спохватился и, ударив себя в грудь, горячо проговорил: – Только это еще ничего не значит! Главное – что душа-то у меня русская! Чисто русская!
– И у меня! – воскликнул коренастый. И вдруг добавил: – Хотя мама моя латышка…
Русоволосый встал и торжественно произнес:
– Поэтому я предлагаю выпить за дружбу народов! Эй, парень! – крикнул он удаляющемуся Редникову. – Ты что, больше не будешь?
– Нет… – замотал головой тот.
– Вот ведь парадокс… – задумался Миша. – Потомок крестьян Волобуевского уезда лучше нас норму знает… – Он вздохнул и сказал: – Ну, вздрогнули, что ли?
– Вздрогнули! – кивнул коренастый.
Как раз в тот момент, когда они вливали в себя водку, Герман перешагнул порог.
«Эх, как меня развезло-то… – думал он. – Ничего себе…»