Список ликвидатора
Шрифт:
Странное дело, но Герман вовсе не расстроился из-за того, что ему снова не удалось сжечь ее содержимое. Новое, только что испытанное им чувство победы доставило ему такое удовольствие, что он хотел испытать его снова.
«Ну что я, в самом деле, бегаю по пустырям да чердакам! – поморщился он. – Веду себя как последний трус! Не надо жечь эти бумаги!»
Как только Редников подумал это, перед ним возник образ Тани, грозящей ему пальцем и предупреждающей: «Запомни: или я, или папка!»
Герман потупил было взгляд, но тут же воспрял духом и возразил образу:
– Как же так? Ведь ты заставляешь меня быть ничтожеством!
Полупрозрачная Таня от неожиданности вздрогнула и пробормотала:
– Не ничтожеством, а благоразумным человеком…
– Нет, ничтожеством! Ничтожеством!
Образ девушки захлопал глазами и, не найдя что ответить, растворился в воздухе.
«Я сумею убедить ее, что сжечь папку – это не выход! – уверенно подумал Редников. – Сумею!»
Затем он спустился на первый этаж и вышел из подъезда.
Прошедший невдалеке дождь принес свежесть и на окрестные территории. Редников с наслаждением вдохнул воздух, на секунду прикрыл глаза и вдруг улыбнулся.
«И что я мучаюсь? – подумал он. – Ведь есть элементарный выход из ситуации! Причем выход достойный! Надо отнести эти бумаги в милицию!»
Он удивился, как такая мысль не пришла ему в голову раньше.
«Впрочем, кажется, она приходила… Только я не мог ее принять, из-за того что трусил…»
Герман решил сдать папку в дежурную комнату милиции, находящуюся на ближайшей станции метро. Во-первых, это недалеко, а во-вторых, кошмарное позавчерашнее событие имело отношение как раз к данному виду транспорта. Правда, случилось оно в центре, но какая разница: милиция-то и здесь и там одна и та же…
И Редников направился к метро, воображая, как он зайдет в отделение и, храбро бросив папку на стол дежурного, или кто у них там, произнесет: «Тут очень важные бумаги государственного значения! Я получил их при страшных и загадочных обстоятельствах!»
Герман задумчиво покрутил мочку уха: «Нет, пожалуй, это будет слишком напыщенно…» В его мозгу сразу же возник новый план, сопровождающийся не менее красочным, чем первое, видением: «Я войду в отделение, встану и, сделав мужественное лицо, скажу, что судьба страны, быть может, в этой папке. И спас ее я!»
«Нет, так тоже не очень… – Редников взялся за другую мочку. – Надо бы поубавить форсу…» Он чуть подумал и решил еще более кардинально изменить сценарий своего появления в милиции: «Лучше я войду, сяду и спокойно расскажу обо всем, что произошло. А потом отдам документы».
Это было менее эффектно, зато по-деловому.
Редников еще немного помял ухо и вдруг решил: «А еще лучше так. Я просто вручу папку милиционеру, который дежурит в вестибюле, и скажу, что нашел ее».
Однако тут ощущался перегиб в другую сторону. Данный способ передачи документов был начисто лишен героизма, и Герман понял, что не может поступить подобным образом. «Я должен вести себя как настоящий мужчина, а не как тряпка!» – подумал он.
И вдруг ему снова стало страшно.
«А ну успокойся! – приказал он себе. – Немедленно успокойся!»
Но страх только усилился.
– Да что же это такое! – со злостью произнес Редников, не замечая, что находится в окружении пешеходов, шагающих, как и он, по тротуару в направлении метро.
– Пьяный, что ли? – шарахнулись от него две тетки. – Точно пьяный! Сам-то дохляк дохляком, а выпил и думает, что ему море по колено!
«Пьяному море по колено!» – сколько раз слышал Редников эту фразу! Удивительно, но ему никогда не приходилось проверить истинность данного постулата на себе. Те минимальные дозы спиртного, которые Герман позволял себе на праздники, не давали должного представления об укрепляющем боевой дух действии алкогольных напитков.
«А почему бы мне сейчас не выпить? – вдруг осенило его. – Для храбрости-то?»
Нельзя сказать, что Герман сразу и безоговорочно утвердился в таком решении, но, поразмыслив, понял, что ничего лучшего все равно не придумает.
«Махану стакан водки! – сказал себе Редников. – Или нет, стакан, наверное, слишком много… Лучше полстакана… А может быть, пару бутылок пива… Или одну бутылку…»
С этими мыслями он принялся высматривать в округе какое-нибудь питейное заведение. И сразу же обнаружил в торце одного из домов рюмочную. «И как же это я ее не заметил, когда ходил за спичками?» – удивился Герман.
Поднявшись по ступенькам крыльца, он зашел внутрь питейного заведения. В нос тут же шибанул запах табачного дыма и густого перегара. Редников осмотрелся. За столиками сидели пьяные мужики, активно обсуждавшие друг с другом какие-то личные проблемы, а также актуальные вопросы внешней и внутренней политики.
«Куплю бутылку пива и выпью на улице!» – решил Герман и шагнул к стойке.
– Слушаю? – посмотрела на него некрасивая, угрюмая барменша, к груди которой была пришпилена пластиковая карточка с фотографией и фамилией – «Цукина».
– Пива! – сказал Редников. – Любого! Бутылку!
– Пива нет! – отрезала Цукина. – Все выдули. Через полчаса подвезут.
«Ну нет так нет… – подумал Герман. – Значит, ничего не буду брать… Он развернулся и пошел к выходу. – Водка все-таки слишком крепкая… Еще свалит с ног с непривычки…»
Редников уже хотел перешагнуть через порог, как барменша вдруг крикнула:
– Есть джин-тоник! Обалденный!
– Сколько градусов?
– Девять!
«Ну это еще куда ни шло…» – рассудил Редников. Он немного потоптался на месте, но потом вернулся к стойке:
– Дайте!
– Банку?
– Две! – раздухарился Герман.
– Они по ноль пять! – на всякий случай предупредила Цукина.
Редников на секунду задумался и махнул рукой:
– Ну и хорошо…
Барменша выставила перед ним пару запотевших алюминиевых цилиндров с размашистой надписью «Джин-тоник»:
– Травись на здоровье!
Редников расплатился, взял банки, вышел на улицу и сожмурился от ударившего в глаза солнца.
«Надоела эта жара…» – подумал он.
Герман так вымотался за утро, что ему элементарно хотелось пить. Поэтому он обрадовался представившейся возможности убить сразу двух зайцев: и жажду утолить, и немного «поднять настроение». Причем сейчас, когда он, потный, стоял на солнце и прижимал к телу ледяные банки, стремление вплеснуть в организм живительную влагу многократно усилилось, и Редников по неосторожности воспринял только что купленный напиток в первую очередь как тонизирующий, а уж во вторую – как алкогольный. Отойдя от рюмочной метров на двадцать, он откупорил одну из банок и, с удовольствием услышав, как она пшикнула, поднес блестящий круглый край ко рту.