Список моих грехов
Шрифт:
— А от меня, что она хотела? — нахмурилась я.
Дан протянул ко мне руки.
— Иди сюда, — попросил он.
Упрашивать не пришлось. Оказаться на коленях и в объятиях моего мужчины — такой сладкое средство от нервов. Даже, невзирая на то, что в любой момент могут сюда войти. Вдохнула уже любимый запах. Тепло и покой, а ещё обещание, что это все непременно будет повторяться… Ох, какие сладкие надежды! Лишь бы не потерять эту нить…
— Не думай об этом, Саш. Мы вряд ли ещё так близко столкнемся с Кругом Восьми. Скоро мы увидим нашего мальчика! И непременно обретем собственный дом, гораздо лучше, чем на Парадиз, — успокаивал, то ли меня, то ли себя
Не возвращаться к увиденному и услышанному было сложно. Но у меня получилось переключиться быстро, когда наш корабль пришвартовался к расположенному на луне небольшому космопорту, который я не увидела чуть раньше с орбиты, потому что он находился на обратной стороне Ресты. На планетоиде было жарко и слегка влажно, но легкий ветерок сглаживал ощущения. Похоже, что это любимые условия жизни хозяев этих миров. Здесь царила ночь, сияющая тысячами созвездий. Стоящий на приколе «Агилл» увидела сразу, как и ещё несколько транспортников, внешний вид которых явно был не эдейским, но и на корабли мурианцев они не походили. Было в них нечто знакомое…
Но толком оглядеться и додумать мысль я не успела, потому что меня смел маленький ураган. Мой, родной, любимый!
— Мама, мамочка! Я так по тебе скучал! — затараторил мой ненаглядный непоседа. — Мы летели, а за нами гнались! Тетя Кери очень кричала на дядю Таира, ей, наверное, было страшно! А дядя Таир, знаешь, как круто стреляет! Ещё круче чем по тем толстым страшным птичкам! Он бы точно всех победил, даже один! Без помощи! — выпаливал очередями он мне сразу массу информации, захлебываясь от восторга и даже не возмущаясь, что я держу «такого взрослого мужчину» на руках, только уворачиваясь от моих поцелуев, — Дядя Таир очень храбрый! — продолжал он рекламировать своего героя, — А ещё он обещал, что всем грёбаным ослам открутит все чинные места! — выдал пусть не совсем точную, но цитату Родька. Отчего мне захотелось схватиться за голову, а ещё лучше открутить то самое место одному не следящему за языком талириду.
— Родь, так нельзя выражаться! Это дядя Таир погорячился, — попыталась я вразумить возбужденного ребенка.
Малыш недовольно нахмурился, слегка брыкаясь, чтобы я его отпустила, наконец, на землю. Я улыбалась, как шальная, ничего и никого не видя вокруг. Мой ненаглядный ребенок с важным видом одернул рубашку, что задралась на нем, пока его тискала счастливая мамаша, и посмотрел на стоящего тихо и не мешающего нашему воссоединению Дана.
— Дядя капитан, я ведь так и знал, что мама не поймет нас мужчин — вздохнул с такой печалью Родька, что я прикрыла ладонью губы, чтобы не рассмеяться в голос. Дан же стоически удерживал спокойную мину и даже кивнул Родьке. А тот продолжил философствовать, — Может все женщины такие? — вопрошал он у Дана. — Вот тетя Кери тоже ругалась, а бабушка Лиза вообще пообещала дяде Таиру рот с мылом вымыть, — нахмурился Родион.
— Кто? — спросила сыны, решив, что мне послышалось.
— Бабушка Лиза, — ответил он. Она очень по тебе соскучилась и так плакала, — сказал ребенок указывая пальцем куда-то мне за спину.
Мне на плечи легла рука Дана, аккуратно прижимая к себе и разворачивая в ту сторону.
— Тебя очень ждали, моя Принцесса! И прости, что не сказал, боялся, что ты совсем изведешься ожиданием…
Но я его уже не слушала, потому что смотрела на молча стоящих метрах в тридцати от нас Таира с Кери. Моя подруга, обычно скупая на сантименты, тихо глотала слезы, глядя на меня, а мужчина слегка поглаживал ее по плечам и она — о, чудо! — не брыкалась его немного неуклюжей попытке успокоить.
А рядом с ними была женщина с совершенно седыми, почти белыми волосами. Осунувшаяся, похудевшая, но по-прежнему идеальная: причесанная и одетая с иголочки. Почти неузнаваемая, если бы не глаза. Такие же голубые и яркие, как у ее внука, даже сейчас, когда были полны слез, одновременно от горя и от радости.
Елизавета Сандовская глядела на меня, обеими руками вцепившись в любимого мягкого медведя Родьки, которого, видимо, он доверил ей подержать. Мне кажется, если бы не этот спасательный круг, она бы уже утонула в бившихся в ее груди эмоциях.
Эти метры, что нас разделяли, показались бесконечными. Мы сорвались с места одновременно, и только коснувшись такой родной и потерянной, как думалось навсегда, почувствовав ее живое тепло и знакомый запах духов, которым мама никогда не изменяла, я поверила в реальность происходящего.
Мамины руки держат крепко, но не выпускают из пальцев ещё и медведя, чтобы наш малыш не расстроился. В этом она вся: для мамы всегда были важны даже такие мелочи.
И я всхлипываю, отпуская на волю боль и радость, услышав снившийся и успокаивающий меня в тревожных снах все эти страшные годы голос:
— Девочка моя единственная, я с тобой…
Глава 39
Александра
Когда слышала, что в мире порой случаются чудеса, у меня лично, возникала единственная ассоциация — тут либо выгодный кому-то обман, либо уникальное стечение обстоятельств. Впрочем, может быть и то и другое, как вместе, так и отдельно. И уж никак не могла представить, что это самое чудо произойдет в моей жизни.
Особенно со знаком плюс. Потому что попасть в доли процента тех, кто стал таине, мне уже однажды было суждено. И вряд ли при всех составляющих, я бы захотела назвать это чудом.
Но вот сейчас, держа за руку мою давно оплаканную и считающуюся погибшей маму, сидя под шорох дождя Ресты на странного вида диване — ну, никаким иным эпитетом этот предмет мебели мне обозначить не пришло в голову — и, слушая рассказ родного человека, я понимала: меня действительно коснулось волшебство. Потому что во всей истории было слишком много случайностей, приведших нас друг к другу.
Жилища, что были предоставлены мурианцами в наше распоряжение, оказались удивительными строениями. А точнее, домами, выращенными из деревьев, камней и других растений. Настоящие сказочные логова таинственных существ. Здесь запросто можно было представить гномов, фей или фейри — любому из представителей волшебного народа пришлось бы по душе такое уютное и совершенно натуральное по материалам жилье.
Стены, полы и потолки — стволы и ветви, что переплетались так плотно и искусно, что даже образовывали довольно красивые геометрические рисунки.
С мебелью все было почти так же. Подобие стола и стульев росло прямо в центре одной из комнат, некие полости в стенах, вероятно, предназначались для вещей, а вот кровати оказались похожими по виду на вполне традиционные. Правда, сделаны они были из чего-то напоминающего камень. Зато на ощупь оказались мягкими, бархатистыми и даже немного теплыми.