Список запретных дел

Зан Коэти

Ее рыдания усилились.

— Многие годы я держала все это в себе, терзалась угрызениями совести. Я старалась делать все, лишь бы искупить вину. Работала не покладая рук на благо этой церкви и прихода. А когда мимо проезжали фургоны…

Она замолчала, не в силах больше говорить.

И тогда я поняла: она знала. Может, не все, но достаточно много, чтобы бояться Ноя Филбена. Он все же вернулся в город и начал свою деятельность прямо у нее под носом. Возможно, чтобы насолить ей. Или наказать. А она держала рот на замке.

Мы в

молчании слушали тихие рыдания миссис Ватсон. Затем она начала говорить что-то бессвязное.

— Не знаю, как Ной стал таким. Не понимаю, что сотворило этого монстра. Честно, не понимаю. У него была чудесная семья. Такая добрая. Они делали много хорошего… Работали в бесплатной столовой, организовывали благотворительную раздачу продуктов, даже сирот к себе брали.

— Сирот? — встрепенулась я.

— Да, приемных детей со всего штата.

— А Ной когда-нибудь говорил об этих приемных детях?

Подумав пару секунд, женщина кивнула:

— С одним он даже довольно близко сошелся. Несколько лет спустя он отзывался о нем как о брате, хотя они не являлись кровными родственниками. Полагаю, они общались и после того, как мальчика официально усыновили другие люди. Я знаю, что многие годы они переписывались. Когда Ной получал такое письмо, то уходил в какую-нибудь глушь, как он говорил, поразмышлять. А возвращался со словами, что его миссия возобновилась, что он на верном пути и теперь не должен останавливаться. Это дело больше его жизни, даже важнее наших с ним отношений.

Я попыталась поймать взгляд Трейси, но она смотрела прямо перед собой.

— Думаю, — проговорила Хелен, — в смысле, уверена, что у меня кое-что сохранилось с тех времен. Когда я собирала свои вещи, то высыпала из ящика в сумку все содержимое, там были мои фотографии и письма, а еще несколько его вещей и обрывок конверта с адресом. Я… я сохранила все. Сама не знаю почему. Наверное, мне казалось, что когда-нибудь мне придется что-то доказывать.

— Где эти вещи?

— Я храню их здесь, в кабинете. Хотелось, чтобы они находились под замком, а здесь мой единственный сейф.

— Можем ли мы взглянуть?

Она медленно поднялась и вытерла слезы. Затем повела нас по коридору в небольшой опрятный кабинет в углу здания и скрылась в кладовке. Тихо щелкнул замок, а затем женщина вышла с конвертом и фотографией в руках.

— Уверена, это почти не имеет никакого значения, но вот все, что у меня есть.

Она сложила все предметы на стол. Мы втроем чуть не столкнулись лбами, нависнув над фотографией. Справа стоял совсем юный Ной Филбен, лет четырнадцати. Он смеялся из-за того, что говорил другой мальчик, устремив взгляд в небо. Второй повернул голову в момент съемки, поэтому его лицо было размыто.

— Что думаете? — спросила я у Трейси и Кристин.

— Возможно, — ответила Кристин, — но не точно.

— Да, волосы намного светлее, но с возрастом могли измениться. — Трейси нагнулась сильнее. — Про нос сказать не могу.

Мы переключились

на конверт. Он был адресован Тому Филбену на почтовый ящик в Ривер-Бенд. Вполне вероятно, что это всего лишь псевдоним. Необходимо выяснить, кому он принадлежал, а это юрисдикция Джима.

— Мы могли бы оставить это у себя? Только на время. Мы все вернем. Миссис Ватсон, это очень важно.

Она замешкалась, но потом кивнула. Мы попрощались, благодаря ее снова и снова, а потом направились к машине. Я в последний раз взглянула на эту сломленную женщину, наконец-то раскрывшую свою тайну. Хрупкая и беззащитная, она сидела в крошечной комнате, под распятием, на фоне деревянных панелей стены.

Мы забрались в машину и несколько минут сидели неподвижно. Никто не произносил ни слова.

— Она врет, — наконец сказала Трейси.

— Что? — спросила Кристин. — Насчет чего?

— Трейси права, — подала я голос. — Эта женщина врет. Она сама занималась проституцией и не знала, чей был ребенок.

— Почему ты так говоришь? — потрясенно спросила Кристин. — Разве она рассказала не достаточно ужасов?

— Да, но по какой-то причине она все эти годы молчала про Ноя Филбена. Хотя знала, что девушки в фургонах отнюдь не молятся в лесу. Зачем ей по-прежнему все скрывать? Она знала и ничего не сделала. Тащила эту вину за собой. По одной-единственной причине: Ною было известно про ее прошлое и про то, что она сделала аборт, забеременев от клиента. Наверняка он имел какое-то доказательство.

— Верно, — кивнула Трейси. — А теперь давайте выбираться отсюда. Сейчас все это не имеет значения.

— Имеет, — тихо проговорила я. — Расскажи она что-нибудь многие годы тому назад, может, с нами бы и не случилось ничего. Что, если бы пятнадцать лет назад обнаружилась преступная связь между Джеком и Ноем? И Джек оказался бы за решеткой, не успев похитить нас. Тогда что?

— Прекрати, Сара, это нечестно. Нельзя сваливать на нее всю вину. Ведь это Джек сотворил с нами такое. Не она, а он виноват и заслуживает осуждения. — Кристин откинулась на спинку сиденья и уставилась в потолок, о чем-то размышляя. — Можно выстроить целую цепочку. А что насчет матери Джека? Той, кто его усыновила? Возможно, она замечала, что ее сын слегка не в порядке. Наверняка он был из тех детей, кто мучает животных и все в таком духе. Но и она не в ответе за его поступки.

— Это совсем другое. Хелен Ватсон знала, что кто-то страдает из-за Ноя Филбена. Может, про нас ей было неизвестно, но она видела девушек, постоянно проезжающих по улицам в фургоне. Она жила совсем рядом с этим и, возможно, единственная владела информацией о том, что происходит. Она была единственным осведомленным человеком, помимо похитителей и клиентов. И молчала, чтобы уберечь свои собственные страшные тайны.

Трейси завела машину и выехала со стоянки.

— Давайте немного вздремнем. А потом проверим, кто является владельцем того почтового адреса.