Список

Банников Иван

– Стандартная группа, двадцать человек…

– Все девочки?

Мне было непонятно его настойчивое внимание.

– Да, все девочки, естественно… Партию всегда делают одного пола.

– Хорошо. Так какое оно было – детство в этом закрытом учреждении?

– Детство как детство… – я чуть пожала плечами, как бы показывая, что тут и не о чем особо рассказывать. – Учёба, кружки по развитию, физкультура, посещение музеев, прогулки.

– О чём ты мечтала в детстве? – он слегка прищурился.

– А о чём ещё могут мечтать «серые», изготовленные про запас, на

всякий случай? – в голосе проскользнуло немного горечи. – О бессмертии, конечно.

– Интересно, – задумчиво протянул он, внимательно глядя на меня и слегка улыбаясь.

– Я почти сразу поняла, что нужно стараться самой, что нужно прыгать выше головы, чтобы выбраться из общей серой массы, – я вздохнула. – Училась больше остальных. Изучала предметы, которых не было в скудной школьной программе. Нас готовили к жизни обслуживающего персонала, а я хотела для себя иного. Тем более, что я с самого детства поняла, что сильно отличаюсь от остальных резервистов.

– Да, – протянул он, – тебя почему-то сделали особенной.

– Я старалась. Когда другие дети отдыхали и играли, я читала и училась. Готовилась к экзаменам. Сдала их на три года раньше остальных. И в качестве исключения мне позволили поступить в институт, где обычно учатся одни «белые»…

Я замолчала, вспоминая непростые годы учёбы в ВУЗе, полные унижений и оскорблений, приставаний и откровенной ненависти.

– Я карабкалась вверх, потому что решила для себя, что обязательно добьюсь успеха и буду жить здесь, – я посмотрела на него в упор, и ему, кажется, не понравился такой зрительный контакт. – Когда все плыли по течению, я гребла всеми руками и ногами, чтобы выплыть сюда.

– И ты молодец, ты добилась значительных успехов, – похвалил начальник, кивая. – Я не знаю ни одного резервиста, который смог бы вылезти из окраин и который был бы наравне с нами.

– Да, я лишила саму себя детства и юношества. Но попала сюда.

– И всё же, о чём ты мечтала? – снова спросил Владимир.

Прежде чем ответить, я поправила волосы и посмотрела на пару, сидящую за соседним столиком.

– В Списке содержатся имена всех бессмертных, живущих в городе. Список всегда доступен. Ты всегда можешь заглянуть в него, чтобы увидеть, сколько человек отделяют тебя от бессмертия. Нас изготовили на тот случай, если вдруг в Центре случится несчастье, и число «белых» сократится настолько, что их нужно будет восполнить. Мы знали это с самого первого дня, как только начали осознавать себя. Каждый день я заглядывала в начало Списка и изучала данные самых старых жителей города. Особенно меня интересовал их возраст…

Я вспомнила, с каким трепетом каждый раз садилась за учебный компьютер и набирала адрес Списка.

– Всякий раз, открывая Список, я надеялась увидеть, что в начале стоят иные имена. Я так ждала, что они поменяются. Что Список будет продвигаться… И однажды он продвинется настолько, что меня в него включат.

Я вздохнула, а он кивнул с пониманием, теребя в пальцах вилку.

– Знаешь ли ты, каково это – ждать смерти неизвестных тебе людей, чтобы занять их место? Надеяться, что им оторвёт голову или придавит бетонной плитой. Рассчитывать на редкий несчастный случай, не совместимый с жизнью, – я невесело засмеялась.

Он смотрел на меня пристально, улыбался одним уголком губ и о чём-то размышлял. Постигал, наверно, особенности жизни запасного человека.

– Помню, что в Списке была одна старуха, которой уже тогда было сто восемьдесят с чем-то лет… одна из первых… И вот я мечтала, что в один день эта старуха вдруг осознает, что ей незачем больше жить. И она каким-то образом узнает обо мне, приедет в наш концлагерь. Откроется дверь моей комнаты, она войдёт и скажет: «Лидочка, детка, я хочу подарить тебе своё место в Списке»… Детские мечты такие глупые и наивные…

– Ты и сейчас ждёшь старуху? – он перестал улыбаться и смотрел на меня как-то странно. С непонятным ожиданием, что ли.

– Сейчас я жду уже другую старуху, – хмыкнула я.

– Это какую?

– Старуху с косой.

Он оценил шутку и раскатисто рассмеялся. Через секунду и я не смогла удержаться и присоединилась к нему. Атмосфера за столом чудесным образом разрядилась. Весьма кстати подоспел официант, ловко составив на стол тарелки с едой.

К счастью, тема моего детства на этом оказалась закрыта, и больше мы к ней не возвращались. Я смогла действительно расслабиться и насладиться настоящей вкусной едой, которая и не каждому «белому» была доступна, что уж говорить про «серых» с их мизерными доходами и низким социальным статусом.

В процессе выяснилось, что Владимир заказал мне жареное мясо коровы, салат из красных и зелёных овощей, хрустящий пирожок с какими-то вологодскими «креветками» и большущий кусок многослойного торта. Больше всего меня восхитило жареное мясо из настоящего животного, которое не шло ни в какое сравнение с безвкусными белковыми плитками, выращенными в лаборатории. Я жевала его без зазрения совести и без малейшей жалости к скотине. В конце концов, корову для того и вырастили, чтобы её могли съесть избранные члены общества. Сегодня в их число занесло и меня.

Отсутствием аппетита я никогда не страдала, да и была бы настоящей дурой, если бы стала ломаться и отказываться от дармового угощения. И пусть странные «креветки» мне категорически не понравились, а от овощей немного попахивало симбиотической плесенью, я не оставила на тарелках ни крошки. Когда последний кусочек торта исчез в глотке, я откинулась на спинку стула и удовлетворённо вздохнула. Владимир смеялся, глядя на меня, и вечер становился всё лучше и лучше, неизбежно приближаясь к апофеозу.

Когда официант унёс грязные тарелки, Владимир запустил руку во внутренний карман пиджака и с довольным видом извлёк из него небольшую чёрную коробочку. Я замерла, не в силах поверить в собственное счастье. Он открыл коробочку, подтолкнул её на середину стола и медленно отпрянул, загадочно улыбаясь. Я зачарованно уставилась на золотое кольцо, сверкающее несколькими крупными бриллиантами. Мне никогда не доводилось видеть бриллианты своими глазами, но сейчас я твёрдо знала, что это они и есть, во всей красе.