Список
Шрифт:
– Вот же стерва, – пробормотала я, берясь за тряпку.
– Согласен. Кто в своем уме запирает учеников? А вдруг мы тут оргию устроим? – спросил Лёха, широко улыбнувшись.
– Идиот. Оргия не получится из двух человек, – я начала мыть доску.
Инна Игнатьевна словно специально полностью расписывала ее мелом. Несколько раз я тянулась к самому верху, вставая на цыпочки и невольно обтираясь выпирающей грудью о доску.
– Твою налево, все испачкалось, – на черной водолазке остались белые
– Ниче, отстирается. Хошь, помогу? – Лёха протянул ко мне руки, но я увернулась, настороженно глядя на него. – Тебе же девочки нравятся. Чего стесняться-то?
– Мне не нравятся девочки! Это все нелепый слух! – я швырнула в него тряпкой.
Она угодила Лёхе на край кроссовка. М-да, с броском у меня плохо. Он посмотрел на тряпку, поднял взгляд и расхохотался. Из-за нервного напряжения я тоже начала посмеиваться.
Через минуту мы уже ржали во всю глотку и смотрели друг на друга, стирая выступающие слезы.
– А ты ниче такая. Я думал, ты как наши местные звезды, – сказал Лёха. – Давай поскорее отчистим все, и я вскрою замок. Пусть эта дура потом нас ищет, где угодно.
Я улыбнулась и кивнула. На радостях мы отмыли кабинет меньше, чем за полчаса. Лёха извлек из кармана черных джинсов отмычку. В нашей школе форма не была обязательной, но учителя постоянно твердили: «белый верх, черный низ», а мы выкручивались, как могли, лишь бы не носить дурацкую официальную одежду, в которой невозможно двигаться.
– Бинго! – Сказал Лёха, когда дверь с легким щелчком открылась.
– Обычно говорят «вуаля», – поправила я его, накидывая на плечи лямки рюкзака.
– Да пофиг, Долохова. Люди вообще много че говорят, сама знаешь. Бывай, – он махнул рукой и перемахнул через перила, чтобы быстрее оказаться внизу.
Так он и спускался вниз, минуя лестничные повороты. Я шла следом, но не пробовала паркурить15. Для такого нужны сильные руки и ноги, а я не занимаюсь тренировками, ведь времени почти нет.
Неожиданно и приятно было пообщаться с тем, кто не пытается обвинить тебя в разговоре тет-а-тет16. Пусть при всем классе он выпендривался и смеялся, но, кажется, Лёха не так плох. Может, я даже начну звать его Алексеем, думала я, ведь сейчас он был больше похож на «оберегающего».
Жаль только, что оберегал он явно не меня.
Номер: 2.
Имя: Вера Степанова.
Ущерб: прилипшая кличка «лесбуха»
Уязвимость: образ ангела во плоти.
ВЕРДИКТ: вне списка / в списке
Номер: 3.
Имя: Павел Лобанов.
Ущерб: прилипшая кличка «феминистка»
Уязвимость: популярность.
ВЕРДИКТ: вне списка / в списке
Глава 3
Я думала, что нужно просто дожить до пятницы, поговорить с Дарьей и забыть обо всем, как о страшном сне. Но кошмары только начинались.
Перешептывания усилились, косые взгляды и случайные прикосновения на лестнице стали выводить меня из себя. Я шла по коридору, когда передо мной вырос незнакомый парень.
– Это же ты, да? – он показал экран мобильника, на котором шло видео.
Крики Веры, мое негодование, треск рубашки и оголенный торс.
– Эй, че творишь! – голос парня привел меня в сознание.
Я сжимала рукой его телефон с такой силой, что он не мог вырвать его.
– Лучше отдай. Знаешь, сколько сейчас седьмые айфоны стоят?! – озабоченно затараторил он.
– Не больше, чем человеческая честь! – рявкнула я, пихнув ему в грудь мобильник. – Не смотри видео.
– Бешеная стерва! – донеслось мне в спину.
Я прибавила шагу и оказалась в классе. Шум и гам здесь никогда не прекращались, поэтому трудно было понять, все веселье из-за видео или из-за чего-то другого.
– Козел, – я подошла к Паше и ударила по щеке.
Звук вышел таким громким, что все замолчали и посмотрели на нас. Я резким движением рук заправила выбившиеся пряди волос за уши. Чувствуя, как в груди кипит ярость, а дыхание сбивается, я схватила блогера за воротник.
– Ты сказал, что это пранк! – кричала я, задыхаясь. – Я же ясно сказала: тебе крышка!
Паша смотрел на меня удивлёнными глазами.
– Долохова, больная, что ли? Все пранкеры свои видосы на ютуб заливают! – ответил он, вцепившись руками в мои запястья.
Кожа натянулась и противно заныла, словно мне опять делали крапиву, доводящую до слез.
– Удали! Удали! – я не могла ясно мыслить.
Словно снова вернулся приступ, когда можно было только орать и плакать, а тело вовсе не слушалось.
Ответная пощёчина заставила меня замолчать. Я заморгала, пытаясь понять, как это произошло. Рядом стояла Вера: она хмурилась и нервно очищала ногти под идеальным маникюром. Щека предательски заныла, и я поняла, что Вера оцарапала мне кожу.
– Значит, так, истеричка! – она убрала мои ослабленные руки от воротника Паши и оттолкнула в грудь, которая тут же отозвалась болью. – Не смей лапать Пашку! Он мой! А ты, противная лесбиянка, должна быть наказана, поэтому я сделаю все, чтобы видео посмотрела вся страна!